Все православные богословы однозначно говорят о том, что таинство подаётся болящим, но не только тем, которые находятся при смерти. Отлучённые от причастия и еретики к участию в таинстве не допускаются. Совершать елеосвящение над телесно здоровыми людьми русские догматисты запрещают – или безоговорочно, как, например, Пётр (Могила), или с исключением одного лишь Великого четверга, когда по традиции в больших соборах и монастырях совершался чин общего елеосвящения (собороваться здоровым в Великий четверг в память Страстей Христовых дозволял, например, Димитрий Ростовский). Так, архиепископ Филарет (Гумилёвский) указывал, что таинство не совершается над неверующими, здоровыми, младенцами и нераскаянными грешниками, а митрополит Макарий (Булгаков) писал, что оно «предназначено для христиан только больных, и больных тяжело…» Исследователи отмечают, что сам чин общего елеосвящения в Великий четверг понимался догматистами как священнодействие, не тождественное елеосвящению. Так, вслед за Жаком Гоаром исследователь чина и богословия елеосвящения протоиерей Михаил Архангельский и составитель «Настольной книги священно-церковно-служителя» Сергей Васильевич Булгаков не считали общее елеосвящение таинством. Протоиерей Михаил Архангельский высказывал точку зрения, что таинство елеосвящения не может совершаться и над приговорёнными к смертной казни, хотя бы они и были тяжело больны, поскольку их смерть неизбежна, а для бесноватых считал необходимым совершать не елеосвящение, а последование молебное о немощных, обуреваемых от духов нечистых и стужаемых. Протоиерей Михаил Архангельский высказывал сомнение даже в допустимости совершения таинства елеосвящения над стариками, поскольку к смерти им следует готовиться иным образом – молитвой, постом, исповедью и причащением. Пётр (Могила), как полагают исследователи, по аналогии с учением Триденстского собора, допускал помазание стариков, т.к. старость всегда сопровождается ослаблением телесных сил, но при этом он был против преподания елеосвящения младенцам до семи лет, которые не могут исповедоваться и сознательно принимать таинство елеосвящения; с его мнением соглашался архиепископ Филарет (Гумилёвский). По мнению протоиерея Николая Малиновского, напротив, слова апостола Иакова следует понимать в расширительном смысле – немощь может относиться и ко греху, – а потому совершение таинства над здоровыми допустимо. Греческие богословы XIX – начала XX в., как правило, дозволяют совершение елеосвящения над здоровыми, понимая таинство елеосвящения как дополнение к таинству покаяния, следуя Симеону Фессалоникийскому (Солунскому), который писал: «Согрешив, мы приходим к божественным мужам и, принося покаяние, совершаем исповедь прегрешений; по повелению их мы приносим Богу елей в знамение Его милосердия и сострадания, в которых сияет божественный и тихий свет благодати… Когда же и молитва исполняется, и елей освящается, помазуемые елеем получают отпущение грехов», – и полагал, что таинство елеосвящения может быть совершено «для всякого верного, хотящего приступить к страшным Таинам, особенно для всякого, впавшего в грехи и исполнившего правило покаяния, готовящегося к Приобщению и получившего прощение от (духовного) отца; через этот священный обряд и помазание святым Елеем оставляются грехи, как пишет брат Господень; этому содействуют и молитвы иереев».