Целью духовного делания является очищение ума и бесстрастие, целью естественного созерцания – раскрытие истины, сокрытой в вещах, «но отстранение ума от материальных вещей и обращение его к Первой Причине является даром богословия». «Созерцание Святой Троицы – начало гнозиса. Ориген пользовался тем же словом для обозначения этой высшей степени совершенства, – пишет Владимир Николаевич Лосский. – Это ещё и молитва, или «чистая молитва». Таким образом, богословие, гнозис Троицы и молитва для Евагрия являются синонимами. ...Очищение, где аскет добродетелями побеждает страсти, должно завершиться в гнозисе. Добродетель, говорит Евагрий, это не что иное, как мысль, рождённая под действием страсти, которая ей противостоит. Гностик, или «видящий», должен следовать этому очищению, освобождая себя от образов посредством духовного познания. На высшей ступени он будет освобождён от простых мыслей молитвой». Евагрию Понтийскому принадлежит термин «умная молитва», ставший традиционным в византийском исихазме. Евагрий Понтийский произвёл синтез богословия и практического монашества; он как бы завершает начальный период в истории монашества. В начале движения исихазма стоят первые отцы-пустынники Аммон, Макарий, определённое место в нём занимает и авва Евагрий. Затем этапы развития этого движения: палестинский исихазм (Варсонофий и Иоанн), синайский исихазм (Иоанн Летвичник и Исихий Синаит), сирийский исихазм (Исаак Сирин и др.), оно обогатилось методом Иисусовой молитвы, получило богословское обоснование в сочинениях Григория Паламы и распространилось по славянским странам, в том числе и в России. И. Хаусхерр полагает, что историю учения исихастов нужно начинать лишь с появления сочинений Симеона Нового Богослова (X–XI вв.), наряду с этим можно говорить о способе молитвы, который практиковался в первые века христианства. Из некоторых высказываний Иоанна Лествичника (VI–VII в.), отмечает протопресвитер Иоанн Мейендорф, «можно даже предположить, что синайский игумен уже знал практику соединения Иисусовой молитвы с дыханием, которая была впоследствии воспринята исихастами в XIV веке». Григорий Синаит (ум. в 1360 г.), «учитель безмолвия», явно предпочитал путь отшельнической жизни общежительному монашеству, которое он знал по личному опыту на Синае. «Безмолвие, по имени своему, – говорит он, – и делания у себя заводит такие, чтоб в мире и тишине совершать их. Ибо Бог наш есть мир, превыше всякой молвы и шума сущий». Одни, продолжает Григорий Синаит, и пение и молитву «благоискусно» совершают и проводят жизнь, имея благодать и ни в чём не встречая препон, «другие до конца наипаче безмолвие держали, несмотря на то, что были простецами, и единые с Единым Богом соединившись, во единой молитве полное почерпали довольство». Однако цель безмолвнической жизни для него, как и для других исихастов, совпадала с целью, которую Священное Писание ставит перед всеми христианами: осознать благодать крещения, уже дарованную человеку, но скрытую грехом. Исихастская духовная жизнь находила место и в больших монастырях, где были старцы, духовные отцы, которые пользовались не меньшим авторитетом, чем игумены. В то же время и безмолвники, исихасты, нередко вели полуобщинный образ жизни: несколько монахов собирались около учителя, вместе подвизаясь и молясь, по субботам и воскресеньям посещая монашескую общину, к которой были приписаны.