Иустин Философ (около 100 – 165 гг.) старается расположить императора в пользу христианства, выдавая его за новую философию, объявленную миру, и указывая на нравственную жизнь и верноподданнические чувства его приверженцев. Первый пример агрессивной апологии принадлежит его ученику Татиану (II в.) – «Слово к эллинам». В ней сказывается антикультурный характер того течения христианства, к которому принадлежал автор, и которое отождествлялось с христианством вообще. Татиан относится одинаково враждебно как к художественной форме античной литературы, так и к её философскому содержанию. Прямой противоположностью ему является «Заступничество за христиан» Афинагора, написанного в 177 г. императору Марку Аврелию Антонину (161–180 гг.) и его сыну, в котором автор в особенности опровергает обвинения, касавшиеся так называемых фиестовских пиршеств и эдиповских совокуплений (по мифологии, Фиест был угощён мясом собственных детей, а Эдип сочетался браком с матерью). Обвинение в «фиестовских пиршествах» и «эдиповских совокуплениях» часто раздавалось в древности (да и не только в древности) против сект, не допускающих посторонних людей к своим священнодействиям. По отношению к христианству оно находило себе пищу в грубом толковании таинства Евхаристии и обычая вечери любви (агапэ). Исследователи подчёркивают, что в отношении к христианству римского общества надо различать две точки зрения: точку зрения простонародья и точку зрения образованных людей. Антагонизм между христианством как религией страждущих и античностью как культом силы, здоровья и красоты имеет своим основанием одно только верхнее течение в античном обществе. Простонародья он не касается; оно было принципиально, хотя и не сознательно предрасположено к христианству. Враждебность простого населения к христианству была основана отчасти на преходящих факторах, отчасти на недоразумениях. Обвинения простого народа против христиан, не раз приводившие к погромам, сводились, главным образом, к упрёкам в атеизме, ненависти христиан к человеческому роду и практикуемым «фиестовским пиршествам» и «эдиповским совокуплениям». Реальной подкладкой для обвинения в атеизме был отказ христиан поклоняться языческим богам, который у многих принимал форму вызывающего пренебрежения к ним. При гражданском характере античной религии уважение к родным богам было залогом преуспеяния всей общины; всю общину божество карало за проступки отдельных лиц. Поэтому присутствие христиан в общине должно было внушать её гражданам-язычникам сильнейшую тревогу; при всякой катастрофе, казавшейся последствием гнева богов, виновниками считались христиане, а результатом был погром. Обвинения в ненависти к человеческому роду имело в своём основании, во-первых, обособление христиан от язычников в тех собраниях и увеселениях, которые примыкали так или иначе к культу, и их большей частью строгое воздержание от употребления в пищу жертвенного мяса. Во-вторых (и особенно) их радостное ожидание близкой кончины мира и естественно вызываемое им ликование по поводу катастроф, считавшихся её предвестниками. Характерно, что обвинение в ненависти к человеческому роду раздалось впервые во время пожара Рима при императоре Нероне (54–68 гг.), в самый разгар эсхатологических надежд. В-третьих, явно проповедовавшееся христианами убеждение, что весь мир, кроме облагодетельствованных крещением, лежит во зле и подлежит вечной каре. Что же касается образованного общества, то оно отчасти повторяет обвинения простонародья, которому было в значительной степени обязано своими сведениями. Но его собственная точка зрения – другая. Во-первых, его трезвому интеллектуализму претила вся та атмосфера чуда, которой было окружено христианство, начиная с самой идеи богооткровенной религии, продолжая сверхъестественными подвигами её Основателя и деяниями Святого Духа в общине и кончая эсхатологией. Против всего этого учения оно ссылается на свидетельство здравого смысла, готовое признать во всём христианстве дело одних шарлатанов и их жертв. Во-вторых, его биологическому аристократизму было антипатично как содержание христианского учения, так и то почти привилегированное место, которое оно отводит всем отверженным – грешникам, немощным, нищим, простоватым. В-третьих, его развитому художественному чутью была противна безыскусная и часто грубая форма христианской проповеди, делавшая её доступной необразованной черни, но неспособной удовлетворить более требовательных по этой части людей. Наконец, его положению как носителю античной культуры было ненавистно отрицательное отношение христиан к этой культуре, которую они безжалостно разрушали ради своих надежд на фантастические блага в загробной жизни. Отношение римских властей к христианам сильно обострилось к тому времени, когда они окончательно отделились от иудеев и перестали пользоваться теми привилегиями, которые у них были под сенью иудаизма.