В явленном Иисусом богосыновстве открывается отцовство Бога как действительное и действенное основание нашего сыновства. В своём систематическом изложении христологии («Grundzüge der Christologie») Вольфхарт Панненберг (1928–2014 гг.) ставит задачу сохранения личного единства божества и человечества во Христе. Основанием этого единства является Воплощение Сына Божьего. Однако, говоря о Воплощении, Панненберг отказывается от использования языка патристического богословия как, по его мнению, не позволяющего сохранить различие природ. Его собственная концепция Воплощения выглядит следующим образом. Единство божества и человечества во Христе вечно имеет место только для Бога, пребывающего превыше времени и истории. Однако в историческом смысле и с человеческой точки зрения Воплощение может быть понято не иначе как становление единства Иисуса с Сыном Божьим, окончательно реализованное лишь в Воскресении и распространившее свою актуальность с этого момента на весь земной путь Спасителя в обратной временной перспективе. Поэтому в продолжение земного служения Иисуса это единство остаётся сокрытым как для людей, так и для Него Самого. Такое построение, по мнению Панненберга, снимает проблему подлинности Искушения в пустыне, Гефсиманского борения, Крестных страданий и смерти и, таким образом, позволяет сохранить полноту человечества во Христе. В русском богословии в изъяснении догмата Воплощения существовали различные подходы. Митрополит Макарий (Булгаков), автор первого в России обширного систематического курса догматики «Православно-догматическое богословие», в разделе «О Боге Спасителе» предпринял попытку свести воедино весь накопившийся в богословской науке того времени христологический материал, который в большинстве своём был заимствован им из западных, главным образом, католических, источников, что сказалось не только на форме, но в ряде случаев и на самом содержании. Исследователи говорят, что, несмотря на логическую последовательность и системность, этому своду не хватает внутреннего единства, которое в святоотеческой христологии обреталось благодаря тому, что все её положения исходили из единого сотериологического принципа, классическим выражением которого стали слова Афанасия Александрийского: «Бог вочеловечился, чтобы мы обожились». Одним из самых спорных в «Православно-догматическом богословии» исследователи признают решение вопроса о причинах Воплощения, считая, что в этом вопросе митрополит Макарий придерживался так называемой юридической теории искупления, характерной для средневековой латинской схоластики и ещё в большей мере для католического богословия эпохи Контрреформации и протестантской ортодоксии: «Вся тайна нашего искупления смертию Иисуса Христа состоит в том, что Он взамен нас уплатил Своею кровью долг и вполне удовлетворил Правде Божьей за наши грехи, которого мы сами уплатить были не в состоянии». Однако исследователи утверждают, что большинство отцов церкви мыслили о причинах Воплощения и смысле искупления не в правовых категориях «вины и удовлетворения», но в категориях «тления – нетления», «падения – восстановления», «болезни – исцеления», «смерти – жизни». Так, по мысли Максима Исповедника, Бог воплощается ради любви к Своему творению, «чтобы через Себя и в Себе обновить естество человеков, само по себе состарившееся, и соделать его общником Божия естества». Во второй половине XIX в. догмат Воплощения, рассматриваемый, главным образом, в контексте учения об искуплении, оказался в центре полемики, развернувшейся в русской церковно-академической среде. Ряд богословов, призывавших к освобождению отечественного богословия от схоластических влияний, отвергали юридическую теорию, понимавшую искупление как удовлетворение оскорблённого Божьего величия. Противники юридизма выступали с критикой «Православно-догматического богословия» митрополита Макария, «где такое понимание искупления нашло своё классическое в русской богословской литературе выражение». Среди представителей этого направления были такие разные богословы, как А.Д. Беляев, протоиерей Иоанн Орфанитский, М.М. Тареев, А.И. Чекановский, Н.В. Петров, А.И. Введенский, А.М. Туберовский, протоиерей Павел Светлов, митрополит Антоний (Храповицкий), иеромонах Тарасий (Курганский), архиепископ Иларион (Троицкий), митрополит (будущий патриарх) Сергий (Страгородский) и др.