Возрастание человеческого знания у Христа надо понимать «согласно тому, что проявлялось», поскольку когда окружающим казалось, что для Него нечто было новым, чего Он ранее якобы не знал, то это только казалось таким, когда Он Сам этого хотел; поэтому если Он и казался другим незнающим, то «Сам в Себе Он всегда был только мудрейшим». Рассуждая об этом, Фома Аквинский обращает внимание на два вида возрастания знания: «по сущности», когда возрастает сам характер знания (habitus scientiae), и «по действию», когда человек согласно одному и тому же характеру знания сначала показывает другим малое, а затем большее и тончайшее. Следовательно, Христос возрастал в познании только согласно второму виду, т.е. творил всё бóльшие дела, показывающие Его бóльшую премудрость и благодать. Но сам характер знания, врождённого душе Христа, в Нём не возрастал, поскольку от начала Ему была присуща вся полнота знания. Кроме того, знание во Христе возрастало не по сущности, но только в отношении опыта (per experientiam), когда Его деятельный ум отвлекал всё новые и новые умопостигаемые образы (species intelligibiles), изначально присущие Его возможному уму, от чувственных представлений, вновь и вновь получаемых посредством чувственного восприятия. Схоласты полагали также, что евангельские слова о возрастании Христа в премудрости следует понимать не в отношении Его Самого, а в отношении окружающих Его людей, которые от Его премудрости преуспевали и становились лучше. По общему мнению схоластов, наличие человеческой воли во Христе объясняется тем, что Сын Божий воспринял совершенную человеческую природу, к совершенству которой принадлежит и воля, представляющая её естественную способность наряду с интеллектом. Человеческая воля Христа была свободной (libera voluntas), т.е. обладала свободой выбора (liberum arbitrium), благодаря чему она свободно отвергала грех и следовала праведности. При этом в отличие от остальных людей душа Христа из-за неизречённого единства с божеством не только свободно совершала добро, но и не могла склоняться к совершению зла никакой необходимостью или немощью. К тому же человеческая воля во Христе была разумной (voluntas rationis), благодаря чему Он желал того же, что и Отец. Более того, человеческая воля Христа соответствовала воле божественной даже в том, что противно человеческой природе и что само по себе есть зло, например, страдания и смерть, которые, однако, были средством достижения цели, т.е. спасения человека. Таким образом, во Христе не было никакого противоборства или противоположности воль. Схоласты учили также, что Бог Слово воспринял человеческую природу из рода Адамова, т.е. «от греховной массы» (de massa peccatrice), однако эта природа была «без вины» (natura sine culpa), т.е. «без греха» (sine peccato). Это утверждение опирается на характерную для западного богословия традицию (Амвросий, Августин Блаженный), согласно которой безгрешность человеческой природы Христа следует, прежде всего, из свободы Его зачатия от плотского вожделения (carnis libido, concupiscentia carnis). По выражению Ансельма Кентерберийского (1033–1109 гг.), происхождение Христа от Девы не было ни естественным, ни вольным, но чудесным; поэтому оно не подлежало законам естественного размножения, в котором принимает участие и человеческая воля. Следовательно, грех Адама и его последствия (mala) не могли распространиться на то Лицо, в рождении Которого не было естественного способа человеческого размножения и не участвовала человеческая воля. В то же время Человек, рождённый таким чудесным способом, не стал от этого менее истинным человеком. Фома Аквинский полагал, что Христос воспринял от Адама человеческую природу только согласно материальной причине, а не действующей (поскольку деятелем в данном случае был Святой Дух), поэтому Он был свободен от греха Адама. Некоторые из схоластов считали, что плоть Христа в самом зачатии была очищена от греха действием Святого Духа, так что Бог Слово воспринял её уже свободной от всякой скверны греха; или что плоть Христа была освобождена от греха Его благодатью. Наиболее близкой к богословию восточных отцов церкви является высказываемое средневековыми богословами мнение, что человеческая природа во Христе была очищена от греха благодаря самому ипостасному соединению с Богом Словом. По общему мнению схоластов, Христос был свободен не только от первородного, но и от личных грехов, поскольку в Нём человеческая природа никогда не существовала без божественной, а Его душа никогда не была отягощена против Его воли и не испытывала никаких препятствий со стороны тела. Не было в Нём и склонности к греху (fomes peccati, inclinatio peccati), т.е. чувственного стремления к тому, что противно разуму. Утверждение безгрешности человеческой природы Христа имело для схоластов сотериологическое значение, поскольку, по их мнению, именно то, что Христос не был подвержен болезни первородного греха, дало Ему возможность исцелять наши немощи и болезни; в противном случае, как они считали, Он Сам нуждался бы в этом. Вместе с тем они не оставляли без рассмотрения вопрос о «естественных немощах» (naturales defectus) или «неукоризненных страстях» (indetractibiles passiones) Христа.