Последовательное проведение этих принципов имело важные последствия для предложенного Бартом учения о Христе. В противоположность христологическим построениям либеральных богословов, видевших во Христе, прежде всего, человека, для Барта Христос может быть понят только в Его отношении к Богу. Он считал, что Иисус Христос есть живое Слово Божье, единственный источник откровения, от Которого зависят слово записанное (Священное Писание) и слово проповеди как его формы. Поэтому Он является и единственным основанием христианского богословия. Однако характерное для богословия Барта противопоставление христианской веры и человеческой культуры определило его отказ от традиционного языка природ и ипостасей. Важным для понимания христологии Барта является его учение о предопределении, в котором он полемизировал с идеями Жана Кальвина. Ошибка Кальвина, по мнению Барта, состоит в том, что он отличал Бога-Искупителя, совершающего избрание, от Иисуса Христа. Согласно Барту, Слово Божье, Христос, как начало всякого божественного деяния, есть одновременно избирающий Бог и избранный Человек. Это утверждение означает присутствие человечества в Боге: если божественное определение о Воплощении Сына Божьего состоялось прежде сотворения мира, то и всё человечество ещё прежде сотворения мира было избрано во Христе для спасения. Таким образом, Барт пришёл к заключению, что содержанием христианского богословия является не только Бог, но и человек. Следствием этих рассуждений стал также его универсализм: никто не может быть действительным образом отделён от церкви. Утверждая в рамках этого учения, что определение всех людей ко спасению произошло ещё до сотворения мира, Барт в значительной степени принижает смысл Священной истории. Важнейшим элементом в его христологии является учение о послушании Христа как выражении Его особого отношения к Отцу. Именно послушание и покорность Христа были для него отправной точкой рассуждений о божественном достоинстве Спасителя. Экзегетическим основанием этих рассуждений стала интерпретация новозаветного учения об «уничижении» Сына Божьего, в которой Барт существенно расходился с кенотическим богословием середины XIX в. Для него не существовало проблемы умаления божественной природы в Воплощении, поскольку, по его мнению, никакое предвзятое суждение о Боге не может быть основой для интерпретации Откровения. Он пишет в «Церковной догматике»: «Для Бога равно естественно быть низким или высоким, близким или далёким, маленьким или большим, слабым или сильным, удаляться от Самого Себя или пребывать в Себе». Сторонники Барта в его критике либерального богословия занимали менее категоричную позицию по отношению к секулярной культуре. В своём богословии они активно использовали имевшую значительное влияние в первой половине XX в. экзистенциальную философию. Христологические воззрения Рудольфа Карла Бультмана (1884–1976 гг.) изложены в его работе «Христологическое исповедание экуменического совета». По мнению Бультмана, новозаветные высказывания о Христе как о Боге следует понимать не в метафизическом, но в экзистенциальном смысле, т.е. не как богословское учение о Боге, но как признание значения, которое имеет для человека Христос как Слово Божье и Спаситель. Согласно Фридриху Гогартену (1887–1967 гг.), отвергавшему традиционное патристическое учение о Христе как построенное на метафизических основаниях, Иисус есть носитель божественного Откровения (как и у Барта), которое мыслится как первейшее основание примирения и единства с Богом. При этом уникальность Иисуса Гогартен связывает не с Его тождественностью Второму Лицу Пресвятой Троицы, но с исключительностью Его положения по отношению к Богу, которое характеризуется: 1) непрерывным пребыванием в вере и послушании, имеющем источником благость Отца; 2) совершенной независимостью от этого мира и 3) ответственностью за этот мир. Таким образом, Он осуществляет бытие истинного Сына Божьего. Понятие «богосыновство» не предполагает у Гогартена онтологической идентичности с Богом: Иисус для него, прежде всего, не Сын Божий, переносящий внутритроичное отношение Сына к Отцу на отношение человека к Богу. В определении этого понятия Гогартен исходит из чисто исторического, а следовательно, и чисто человеческого состояния (Gegenüber) по отношению к Богу. Понятое таким образом «богосыновство» не является исключительной характеристикой Лица Христа. Его служение состоит в том, чтобы привести людей в то же состояние богосыновства, в котором пребывает Он Сам. Таким образом, если для Шлейермахера спасение состояло в освобождении всегда имеющегося, но затруднённого, «знания о Боге», то для Гогартена спасение стало осуществлением особого сыновнего отношения к Богу, которое было явлено Иисусом и может быть достигнуто только через Него.