Другой пример расширительного толкования «Константинова дара» представлен в послании папы Григория IX императору Фридриху II от 23 октября 1236 г.: император Константин передал папе Римскому, обладавшему высшей духовной властью («in toto orbe sacerdotii et animarum regebat imperium»), высшую светскую власть («rerum... et corporum principatum»); с этого времени верховным правителем христианского мира был Римский понтифик, унаследовавший власть римского императора («imperium cure perpetuo tradidit»). Предание о «Константинове даре» можно было истолковать невыгодно для Папского престола: если понтифик получил власть от римского императора, значит, властные полномочия первоначально принадлежали государю-мирянину и даже язычнику. Для опровержения такой трактовки «Константинова дара» в Римской курии оформилась идея «возвращения власти»: полномочия, принадлежавшие папе Римскому как наместнику Бога на земле, были узурпированы императорами-язычниками. После принятия христианства Константин осознал, что пользуется властью не по праву («illam inordinatam tyrampnidem qua foris antea illegitime utebatur»). Император вернул папе Римскому «полноту власти» («plenitudo potestatis») и затем получил от него властные полномочия, став, таким образом, легитимным христианским правителем. Из этого следовало, что «Константинов дар» был не дарением, а возвращением властных полномочий законному владельцу, уступившему часть этих полномочий мнимому дарителю. Впервые такая трактовка «Константинова дара» была представлена в послании «Eger cui lenia», составленном сотрудниками Римской курии при папе Иннокентии IV (1243–1254 гг.) и направленном против императора Фридриха II. Об использовании «Константинова дара» в церковно-политической полемике свидетельствуют римские иконографические памятники. В 1190 гг. в портике Латеранской базилики была выполнена мозаичная композиция на тему «Константинова дара»: император Константин, стоя перед восседавшим на престоле папой Сильвестром, преподносил ему свиток дарственного акта (мозаики утрачены при разборке портика в 1731 г.). Сцена «Константинова дара» включена в состав росписей капеллы св. Сильвестра в церкви Увенчанных мучеников (Санти-Куатро-Коронати; середина XIII в.). В левой части композиции представлен восседающий на троне папа Сильвестр, который принимает от императора Константина фригий и благословляет императора; в правой части – городские ворота, из которых император Константин выводит папского коня. Использование «Константинова дара» для обоснования папской теократии вызывало критику. Высказывались сомнения в достоверности сведений о «Константинове даре», в легитимности этого акта и его пользе для церкви. Большое внимание «Константинову дару» уделил немецкий хронист Оттон, епископ Фрайзингский (1138–1158 гг.). Сопоставляя данные источников, он пришёл к выводу, что предание о крещении императора Константина, изложенное в «Деяниях Сильвестра» и в «Постановлении Константина», недостоверно. Оттон Фрайзингский отметил пристрастный и противоречивый характер сведений о «Константинове даре», сохранившихся в римских источниках («ut Romanorum habet hystoria»): сторонники Папского престола полагали, что император Константин уступил папе Римскому властные полномочия («regnum»), а сторонники императора утверждали, что он только признал понтифика духовным отцом и наставником, но не передал ему светскую власть.