Согласно Диогену Лаэртскому, киренаики полагали, что постижение «смысла блага и зла», т.е. отождествление блага с наслаждением, а зла – со страданием, способствует тому, что человек избавляется от «суеверий» (этим термином могут также обозначаться распространённые формы богопочитания в целом), поскольку рассудительность побуждает человека самому устраивать свою жизнь сообразно наслаждению, а не ждать предзнаменований, благоприятных воздействий и милостей от высших сил. Истинный мудрец, согласно киренаикам, также «освобождается от страха смерти»: если жизнь обладает ценностью лишь настолько, насколько переживаются наслаждения, то счастье оказывается имманентным для каждого мгновения жизни. Смерть бессильна лишить человека наслаждения и не может причинить ему страдание, она лишь обрывает его существование, поэтому многие киренаики считали, что с точки зрения наслаждения «жизнь и смерть одинаково предпочтительны». Вследствие этого для киренаиков фактически становятся ненужными все функции религии, связанные со стремлением человека к преодолению смерти и обретению личного бессмертия. У руководствующегося стремлением к складывающимся в непрерывную цепь сиюминутным наслаждениям человека нет никакой внутренней потребности в вере в богов или Бога. Именно поэтому прозванный «безбожником» киренаик Феодор «совершенно отвергал все мнения о богах», считая любую теологию лишь человеческой выдумкой, и открыто насмехался над божествами греческой религии и их служителями. Киренаики не были атеистами в точном смысле этого слова: поскольку их теория познания исключала любую возможность для человека приобрести истинное знание о том, существует ли божество, они не могли ни отрицать, ни признавать существование богов. Вместе с тем из этого же принципа у киренаиков следовало отрицание не только любых конкретных форм религиозности, но и вообще самой возможности существования религии как отношения между божеством и человеком. Агностицизм киренаиков ни при каких условиях не предполагал его трансформации в религиозное сознание; таким образом, в своих практических мировоззренческих результатах такой агностицизм был тождествен атеизму. Упоминания о киренаиках в сочинениях отцов церкви и древних христианских писателей исследователи встречают сравнительно редко, они имеют преимущественно критический характер. С сочинениями киренаиков церковные писатели знакомы не были; все сведения об их образе жизни и учении они черпали из доксографической литературы и популярных обзоров философских мнений, поэтому наиболее часто они приводят киренаиков в качестве примера философов, защищавших с помощью философских рассуждений о ценности наслаждений свою распущенную жизнь, сравнивая их в этом отношении с софистами, эпикурейцами и скептиками. Наиболее часто предметом критики становился Аристипп. Так, Константинопольский архиепископ Иоанн Златоуст (IV–V вв.) упоминает, что «Аристипп за дорогую цену нанимал блудниц», и видит в нём пример невоздержности, которому он противопоставляет «постоянное целомудрие» св. апостолов. Константинопольский архиепископ Григорий Богослов (IV в.), рассматривая в одном из стихотворений «неверные пути», которыми греческие мудрецы стремились достичь совершенства, упоминает об Аристиппе и осуждает его суетный образ жизни, противопоставляя ему нищету кинических философов как более подходящий для христиан пример. По словам Григория Богослова, «у киринейца (Аристиппа) была великая дерзость речи, однако к своей свободе он примешивал сластолюбие и наносил вред красоте добра горечью своего учения; умащённый благовониями, он вводил в погибель пировавших с ним, а любезность поведения и лёгкость беседы служили у него средством для наживы».