Уже в эллинистической философии существовали разногласия по вопросу о том, сохранил ли Карнеад в своём учении о правдоподобии верность скептической традиции или de facto уступил философам-догматикам, постулировавшим возможность положительного знания, и неявно ввёл собственный критерий для выделения истинного знания, с которым человек вынужден «соглашаться» (этот вопрос остаётся дискуссионным и среди современных исследователей). По мнению большинства учёных, у Карнеада речь идёт не о критерии истины, но о критерии, способствующем правильной практической деятельности, тогда как теоретическая истина остаётся за пределами человеческой способности познания. Вместе с тем Секст Эмпирик прямо утверждал, что Карнеад и его последователи объявляли представление «критерием истины». Хотя Карнеад заявлял, что «правдоподобное представление» не есть «истинное знание», согласно некоторым источникам, он допускал, что отношение «мудреца» к «правдоподобному представлению» может быть названо «согласием» (adsensio), т.е. термином, который стоики использовали для описания отношения человека к надёжному истинному знанию. Однако ученик Карнеада Клитомах давал прямо противоположную оценку взглядам своего учителя и утверждал, что Карнеад «совершил некий Геркулесов подвиг, вырвав из наших умов согласие (adsensio)». В этой связи давались разные оценки того, что в философии Карнеада означает термин «мнение», которым описывается нечто, принятое в «согласии». По утверждению многих древних и современных авторов, Карнеад последовательно придерживался классического различения между мнением и знанием: не допуская «согласия» с положительным (догматическим) знанием, он вместе с тем допускал «принятие» мнения. По мнению исследователей, Карнеад действительно отходил от строгой скептической позиции (это подтверждает, в частности, Секст Эмпирик, противопоставляя Карнеада последователям) и допускал «согласие» с «правдоподобным», однако в силу неопределённого характера этого «правдоподобия» считал собственное «согласие» не тождественным «согласию» философов-догматиков, подчёркивая динамический характер правдоподобия в противопоставлении статическому характеру истины. Тщательно разработанная концепция «правдоподобия» использовалась Карнеадом не для того, чтобы построить некую систему рационального знания, но для того, чтобы доказать, что для сторонников философского скепсиса остаётся возможным рациональное действие. По замечанию Секста Эмпирика, Карнеад полагал, что чем более важными для человеческой жизни являются некие представления, тем к более высокому уровню достоверности человек стремится: «В обыкновенных делах мы пользуемся представлением только убедительным, в особенных делах – представлением нерассеянным, в нацеленных на достижение счастья делах – представлением разработанным» («счастье» здесь используется как условный термин для обозначения действия, направленного на достижение субъективно важной цели). Из рассуждений Карнеада о правдоподобных представлениях как о руководстве к практическим действиям следует, что правдоподобные представления могут относиться не только к настоящему, но и к будущему.