1) существуют истинные и ложные представления, т.е. чувственные образы, служащие материалом для мышления; 2) ложное представление не может привести к истинному «постижению», т.е. к истинному знанию; 3) если существует два (или более) представления, никак друг от друга не отличающиеся, то невозможно, чтобы одно из них было истинным, а другое – ложным; 4) не может существовать такого единичного истинного представления, которому не соответствовало бы точно такого же ложного представления. Второй и третий из этих тезисов принимали последователи всех эллинистических философских школ; первый тезис принимали стоики и академики, но отвергали последователи Эпикура, считавшего все представления истинными. Таким образом, основным предметом споров между стоиками и академиками был четвёртый тезис, т.е. вопрос о том, какие представления следует считать истинными, какие – ложными, и существует ли у человека некий «критерий», помогающий ему отличать истинные представления от ложных. В соответствии с передаваемыми Секстом Эмпириком сведениями, Карнеад последовательно доказывал отсутствие «критерия», позволяющего отличать истинное от ложного, в области чувственных представлений, в области разумных понятий и в области строящихся на их основании сложных суждений. В центре стоического положительного учения о познании находилась концепция так называемого постигающего представления, впервые сформулированная основателем стоицизма Зеноном Китийским и впоследствии развитая стоиками Клеанфом и Хрисиппом. По определению Зенона Китийского, «постигающее представление – то (представление), которое вылепливается и отпечатлевается от реально наличной предметности..., и которое не могло бы возникнуть от того, что ею не является». Принимая первую часть этого определения, академики отвергали вторую часть и утверждали, что «постигающее представление» по своей природе тождественно любому другому представлению, и что исходя из содержания представления никак нельзя достоверно определить, наличествует ли связь между представлением и «предметностью» (реальностью), или эта связь иллюзорна. Обоснованием этого занимался уже Аркесилай; Карнеад значительно усложнил его аргументацию, учитывая её критику в сочинениях Хрисиппа. Обосновывая «неразличимость» истинного и ложного в области чувственных представлений, Карнеад предлагал схему чувственного познания: оно начинается с восприятия, которое есть «претерпевание явленности», или «очевидности». Выбор Карнеадом слова «очевидность» не случаен: по мысли Карнеада, представление есть своего рода отражение реальности, однако такое, в котором отражённое и само отражение находятся в нерасторжимом единстве: «Подобно тому как свет показывает и себя самого, и всё, что в нём, так же и представление..., с одной стороны, приспособлено для выявления себя самого..., с другой стороны, оно становится выявляющим для создавшего его явленного (предмета)». Однако такая природа представления, согласно Карнеаду, вовсе не делает его критерием истины, как того хотелось бы стоикам. Карнеад отрицал «точность» представления: по его словам, представления – это «негодные вестники», часто «разногласящие с вещами», которые их посылают. Истинные и ложные представления одинаково «очевидны» и «действенны».