Дж. Ла Пьяна, пытавшийся объяснить переход от анафоры «Апостольского предания» к Канону мессы, предположил, что в Риме в течение III в. произошла смена этнолингвистических групп: вместо грекоговорящих выходцев из Сирии и Малой Азии основу христианской общины стали составлять латиноговорящие выходцы из Северной Африки, которые принесли с собой евхаристическую молитву иного типа. Однако ещё около 360 г. Марий Викторин, переехавший в Рим из Северной Африки и писавший на латинском языке, приводил слова евхаристической молитвы на греческом языке. Кардинал Альфредо Ильдефонсо Шустер предположил, что римский Канон мессы является переводом с греческого языка, сделанным для использования в приходских церквах и лишь позже воспринятым римской курией. По мнению Ж. Морена, поскольку римский автор, писавший в понтификат Дамаса I (366–384 гг.), был знаком с Каноном мессы и критиковал содержавшуюся в нём фразу о Мелхиседеке как о первосвященнике, латинская версия евхаристической молитвы появилась в Риме незадолго до этого. Опираясь на эти данные, Теодор Клаузер разработал теорию, согласно которой переход на латинский язык официально произошёл в Римской церкви только при Дамасе I. Первоначальный вариант Канона мессы был составлен Амвросием Медиоланским (зафиксирован в «De sacramentis»), а потом заимствован Римом (одним из важных аргументов, по мнению Т. Клаузера, является выражение «rationabilis», встречающееся в сочинении Амвросия и в Каноне мессы (однако К. Морманн показала, что Амвросий употреблял это слово в ином смысле, чем оно использовано в Каноне мессы). Латинские цитаты, напоминающие слова Канона мессы, встречаются и в более ранний период. В частности, исследователи отмечают, что в синодальном послании императору Констанцию II епископов, собравшихся на Собор в Аримине (ныне Римини) в 359 г., есть выражение «rata et rationabilia», напоминающее «ratam, rationabilem» раздела «Quam oblationem». По мнению исследователей, в пользу римского происхождения Канона мессы говорят, прежде всего, язык и стиль канона, резко контрастирующие со стилем префаций и других молитв мессы. Если префации, по мнению К. Морманн, тесно связаны с традицией импровизированных молитв в ранней церкви, поэтому в них используется больше риторических приемов, то Канон мессы ближе к стилю древнеримских языческих молитв. В тексте Канона мессы часто используются параллелизм, аллитерация, рифма, юридическая точность достигается за счёт последовательного ряда синонимичных уточнений. В то же время К. Морманн отметила эволюцию языка Канона мессы: вместо паратаксиса ранних свидетельств в «Сакраментариях» преобладают относительные предложения и абсолютные конструкции, увеличилось число синонимов, язык стал больше приближен к библейским выражениям (ср., например: «calicem salutaris» в Пс. 115:13; «de tuis donis ac datis» в 1 Пар. 29:14). По мнению В. Фиалы, на Канон мессы повлиял язык императорской канцелярии (ср., например, выражения «clementissimi, supplice prece» и др. в прошении 418 г. к императорам Гонорию и Феодосию II о спорном избрании папой Бонифация I).