Некоторые ранние авторы упоминают о присутствии в христианских общинах людей, которые пострадали за Христа, но остались живы. Так, в «Пастыре» Ермы проводится различие между теми, кто пострадали, и теми, кто не претерпели страданий. В литургическом собрании тем христианам, которые подверглись пыткам и остались твёрдыми в вере, принадлежали особо почётные места. Чёткое разграничение в представлении об исповедничестве и мученичестве как двух разных подвигах появляется во второй половине II в. в письме галльских исповедников, пострадавших при императоре Марке Аврелии, адресованном церквам в Асии и Фригии. Многократно мучимые, бросаемые зверям и возвращаемые в тюрьму, они не только сами не объявляли себя мучениками, но и запрещали другим так себя называть. Если кто в письме или разговоре обращался к ним «мученики», они его упрекали, говоря, что мученики – это те, кто сподобились скончаться в исповедничестве, те, мученичество которых Христос, истинный Мученик, запечатлел смертью. «А мы, – говорили они, – простые и смиренные исповедники». Тем не менее, в языке это различие утвердилось не сразу. В III в. слово «мученик» продолжает употребляться в широком смысле для обозначения человека, публично исповедавшего веру во Христа. Ипполит Римский отличает мучеников от исповедников, к которым он относит тех, кто, будучи схвачен и мучен, избежал смерти: «Вот, мы видели многих, которые, исповедав (веру) пред лицом суда и по некоторому обстоятельству, по божественному промышлению, получив свободу и доживши до настоящего времени… [далее в греческом тексте лакуна, перевод даётся по славянскому тексту] проживши немного времени, впали во многие прегрешения». Ипполит Римский называл исповедником некоего Наталия, который пострадал за веру и стал впоследствии епископом еретической секты. В «Философуменах» Ипполита Римского термин «martyr» применяется по отношению к тем римским христианам (в том числе к святому Каллисту I, епископу Римскому), которые были сосланы на рудники острова Сардиния, хотя автору, безусловно, было известно, что они выжили и вернулись в Рим. Тертуллиан адресует исповедникам свою книгу «Ad martyras» («К мученикам»), называет их кандидатами на мученичество: «...Benedicti martyres designati». Часто в его произведениях слово «martyr» (букв. «мученик») употребляется в смысле «confessor» («исповедник»). Однако в другом месте он задаётся вопросом: «Кто может называться мучеником, пока он в этом мире?» («Quis martyr saeculi incola?»). Ориген (ум. в 253 г.) указывает на то, что слово «martyr» может по праву применяться к тому, кто в той или иной мере является свидетелем истины. В «Мученичестве святых Перпетуи и Фелицитаты» Квинт, который умер в тюрьме, рассматривается как мученик. Аналогичным образом в «Мученичестве Монтана и Лукия» Примул и Донатиан, умершие в оковах, шествуют «непорочным путём к венцу мученичества» («ad martyrii coronam immaculato itinere»). Киприан Карфагенский (около 200 – 258 гг.), в некоторых своих произведениях проводит различие между мучениками и исповедниками. По его мнению, исповедник Нумидик, убеждавший будущих мучеников твёрдо стоять в вере, но не претерпевший смерти от рук гонителей, сам не может входить в «число славных мучеников» («gloriosum martyrum numerum»). Тех же, кто умерли в тюрьме, даже если они не подвергались пыткам, священномученик Киприан предлагает почитать за мучеников.