Вновь вопрос о том, как должно совершаться поставление предстоятеля Русской церкви, встал только в 1917 г., когда после долгого перерыва был избран Московский патриарх Тихон. Кишинёвский архиепископ Анастасий (Грибановский) и некоторые другие участники поместного Собора 1917–1918 гг. составили чин патриаршей интронизации, который и был утверждён на Соборе. Как свидетельствовали сами составители чина, в его основе лежат древние александрийский и константинопольский чины, объединённые вместе (при этом русские чины XVI–XVII вв. составителей «не удовлетворили»). Впрочем, исследователи отмечают. что в чине всё же присутствует несколько русских особенностей. Чин совершается во время Божественной литургии после пения Трисвятого, как в константинопольской традиции; до этого момента литургия имеет обычный порядок архиерейской службы (за тем лишь исключением, что во время облачения на возводимого на Московскую кафедру возлагается патриарший параман, и поручи с палицей берутся не из того комплекта облачений, в котором он начинает литургию, а из того, в котором будет продолжать служить после совершения интронизации; ещё одна особенность – прибавление тропаря и кондака Пятидесятницы к положенным по уставу песнопениям на малом входе). Несмотря на то что совершение интронизации соответствует традиции Константинополя, церемония воспроизводит средневековую традицию Александрии, в которой усаживание патриарха на престол сопровождалось формулами, основанными на молитвословиях чинов хиротоний и таинства крещения, а также особой молитвой. Участники Собора предпочли александрийский чин (хотя он чужд традиции Русской церкви), поскольку в нём в отличие от константинопольского были молитвословия, подчёркивавшие святость и торжественность момента. Согласно одобренному Собором чину, после окончания Трисвятого два митрополита вели патриарха к горнему месту Успенского собора. Все трое поворачивались к западу, и один из митрополитов возглашал: «Вонмем», а другой читал формулу: «Божественная благодать, немощная врачующи, оскудевающая восполняющи и промышление всегда творящи о святых своих Православных Церквах, посаждает на престоле святых первосвятителей Российских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена Отца нашего Тихона, Святейшаго Патриарха великаго града Москвы и всея России, во имя Отца. Аминь», и митрополиты усаживали патриарха на его место в первый раз. Далее возглашалось: «...И Сына. Аминь!», – и патриарха усаживали вторично. После слов: «...И Святаго Духа. Аминь!», – патриарха усаживали в третий раз. Старший митрополит возглашал: «Аксиос!» – и то же трижды пели в алтаре и в храме. Таким образом, в чине была использована александрийская традиция возглашать имя Пресвятой Троицы – «как при Крещении», «Аксиос!» петь в конце (в константинопольском чине «Аксиос!» без каких-либо других слов возглашалось на каждое усаживание).