Любовь – ключевое понятие евангельского богословия («заповедь новую даю вам») – должна распространяться на всех людей («А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» – Мф. 5:44–45) и приобретает характер волевой установки: ближним может быть всякий, к кому ты приблизишься своей заботой и любовью (см. притчу о милосердном самарянине). Призыв к предельному совершенству («...будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» – Мф. 5:48), которое недоступно человеку в его падшем состоянии, требует духовного обновления через приобщение к Богу и укрепление силой Божественного Духа («для человека невозможно, для Бога всё возможно»). Приступая к рассмотрению Евангелий, необходимо учитывать своеобразные и порой непривычные для нас законы построения этого текста. Язык Евангелий обладает особой идиоматикой, риторическими приёмами, композицией, в нём совершенно по-особенному может выстраиваться смысловая эмфаза и т.п. Язык Евангелий, как правило, лаконичен, некоторые повествования состоят лишь из нескольких строк. Для того чтобы полнее раскрыть значение и понять глубокий смысл евангельских речей и повествований, необходимо рассматривать их в связи со всем Евангелием, т.е. в контексте всего евангельского повествования или параллельных мест, а также в контексте ветхозаветного повествования, иудейских традиций и литературы межзаветного периода. Первое указание на Троичность Божества в Евангелиях относится к моменту, который непосредственно предшествует выходу Иисуса Христа на общественное служение, – к Его Крещению в Иордане от Иоанна Предтечи. По свидетельству евангелистов, в этот момент отверзлись небеса, и Иоанн Креститель увидел Святого Духа, сошедшего на Иисуса Христа в образе голубя, с неба же был слышен голос: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Моё благоволение» (Мф. 3:16–17; Мк. 1:10–11; Лк. 3:22). Голос Отца явно указывал на инаковость Лиц Отца и Сына; вместе с сошествием Святого Духа это было свидетельством Троичности Божества и взаимосвязи Лиц Пресвятой Троицы. Троичность Божества раскрывается также в словах Христа: во время беседы с учениками перед крестными страданиями Он говорит о Себе как о Сыне, по просьбе и во имя Которого Отец пошлёт Святого Духа, Утешителя (Ин. 14:16), и Тот «научит вас всему и напомнит вам всё, что Я говорил вам» (Ин. 14:26). Однако с предельной конкретностью учение о Троичности Божества передано в словах воскресшего Христа, обращённых к апостолам: «...Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мф. 28:19–20). Знаменательно, что слова о Святой Троице связаны с крещением. Обряд омовения существовал уже в иудаизме того времени (в частности, для прозелитов из язычников), причём, как полагают исследователи, он сопровождался произнесением крещальной формулы, являющейся кратким изложением веры.