Оборотной стороной школьной определённости философии Аристотеля оказалось известное сужение его интеллектуального кругозора по сравнению с платоновским, что вызвало полемику как между учеником и учителем, так и между аристотеликами и платониками, пока в школах позднего платонизма философия Аристотеля не была вмещена в качестве необходимой пропедевтики к философии Платона. А именно: Аристотель ограничивает философское рассмотрение сферой бытия, представленного разного рода сущностями: от неподвижного вечно деятельного (актуального) ума, первой целевой причины всех изменений в мире, до преходящих индивидуальных вещей. Между ними (сверху вниз) надлунная область: вечно движущаяся первым естественным движением, состоящая из эфира сфера неподвижных звёзд и система сфер, обеспечивающая движение планет; подлунная область, в которой высшую иерархическую ступень занимают одушевлённые чувствующие разумные существа, низшую – неодушевлённые предметы, состоящие из четырёх элементов и находящиеся в одном из естественных движений или покоящиеся в своём естественном месте; промежуточные ступени заняты растениями и животными, имеющими от одного (осязание) до пяти чувств. Аристотелевский иерархически упорядоченный сферический космос вечен, его строй неизменен, при этом космос конечен. Телеологизм Аристотеля проявляется не только в том, что первый двигатель движет как предмет стремления, но и в том, что одной из причин наряду со специфической для данной вещи материей оказывается и лишённость всякий раз определённого качества. Впервые у Аристотеля приобретает значение понятие природы, «которая ничего не делает напрасно». Разные уровни бытия изучаются разными науками, составляющими определённую иерархию: от первой философии, или мудрости, до практической философии, базирующейся на наблюдении за реальными фактами социальной жизни и не претендующей на всеобщность, свойственную теоретическим наукам. Логика и творческие науки заняты областью искусно (технически) построенной речи, при этом первая вырабатывает правила ведения диспута и построения доказательства, а вторые ориентированы на наблюдение за реальной практикой составления политических и судебных речей и поэтических произведений, хотя и предполагают пользование силлогизмами (риторика) и понимание общего (поэтика). У Аристотеля нет платоновских блага-единого, превосходящего бытие, неизбежной двойственности предела-беспредельного в качестве границы между благом и бытием; и не досягающей бытия материи: его универсум целиком помещается в пределах иерархически устроенного бытия, вопрос о границах которого он не рассматривает. Поэтому перед Аристотелем не стоит проблема возникновения мира, и отсутствует стремление генетически объяснить его современное состояние (ср. писавшиеся при Аристотеле диалоги Платона «Тимей» и «Политик», а также его концепцию злой души в «Законах»). Вместе с тем Аристотель имеет возможность сосредоточиться на описании внешнего мира, и его занятия биологией, или описания государственного устройств, или изучение и сводка мнений предшественников по разным вопросам не только задали парадигму научного описания и изложения материала в разных сферах, но и остались свидетельством его интеллектуальной открытости и восприимчивости к реальному многообразию данных чувственного опыта.