Согласно христианской идее, религиозно-нравственная задача определяется тремя факторами: а) божественным, б) лично-человеческим и в) собирательно-человеческим. Последовательный августинизм приходит к упразднению второго фактора, а пелагианство преувеличивает его значение в ущерб как первому, так и третьему. Отсюда, рядом с отрицанием благодати (в смысле собственного внутреннего действия Бога в человеке), есть отрицание солидарности единичного человека со всемирным, сведение греха к единоличному акту воли и признание смерти нормальным явлением. В августинизме с упразднением разумной автономии человеческой воли положительная религиозно-нравственная задача становится неразрешимой; в пелагианстве она теряет свое реальное содержание. Поэтому Третий Вселенский собор в Эфесе в 431 г. отнесся к пелагианству как к ереси, хотя уже и осужденной на местных соборах.

В 20-х гг. V в. в южной Галлии, в монастыре Иоанна Кассиана сформировалось особое учение о благодати и свободе воли, отличное и от августиновского, и от пелагианского. Монах Кассиан в своих воззрениях на благодать и свободу следовал восточным богословам. Для него учение Августина, отрицающее участие человека в деле собственного спасения, казалось слишком мрачным и безотрадным. Как человек, посвятивший себя аскетической жизни, он считал себя вправе думать, что совершаемые им по собственной воле подвиги самоотречения будут иметь цену перед Богом. Поэтому он учил, что человек и после падения способен делать добро. Первородный грех повредил природу человека, но не настолько, чтобы он совсем не мог желать добра и делать добро. В то же время Кассиан не допускал, чтобы человек мог спастись без благодати. Божественное предопределение, ведущее одних к спасению, а других к погибели, основывается не на безусловной воле Божьей, а на Божественном предвидении того, примут люди благодать, или не примут.

Схоластика дала название последователям Кассиана – полупелагиане. Учение было признано правильным на соборе в Арле (475 г.), однако на соборе в Оронте (529 г.) оно было осуждено, а утверждено учение Аврелия Августина (Блаженного).

В этот же период христианская Церковь начинает борьбу и с другой ересью – несторианством. И хотя это религиозное течение связано с именем константинопольского патриарха Нестория, его корни уходят в историю христианства на Востоке. Сохранившиеся остатки секты несториан в пределах Персии и Турции не могли дать ни малейшего представления о некогда цветущей там Церкви, которая в эпоху арабского владычества распространяла свое влияние от Сирии до Китая и от Монголии до Индии и Цейлона, являясь просветительницей Средней Азии. Судьбы этой Церкви в значительной степени были связаны с процветанием Месопотамии. Христианство появляется здесь очень рано, из Сирии и Антиохии, и при династии Арсакидов развивается без тех утеснений, которым оно подвергалось в Римской империи. Однако неодинаковость языка и состава верующих, а также условий политического существования вели ее к разрыву с Антиохией и Сирией. Со вступлением на престол Сасанидов (III в.) положение христиан в Персии стало хуже, особенно после торжества христианства в Римской империи и основания Константинополя. Персидское правительство подозрительно смотрело на тех своих подданных, которым уделяло внимание правительство Восточной Римской империи.