Разделение императорской власти было обычным делом еще со времени императора Диоклетиана, когда законодательные акты на Востоке и на Западе выходили от имени сразу двух императоров. Внешне ситуация не изменилась и после того, как на территории западных провинций возникли государства германских народов. Их правители de jure считались римскими союзниками-федератами и охотно принимали от императоров римские государственные звания и титулы.

Царский титул (от греческого basileus и от латинского rex) не скоро стал тождествен званию «император», которым со времен Римской республики солдаты награждали выдающихся полководцев. Титул василевс ромеев официально принял в 629 г. Ираклий I, хотя население империи называло так своих владык гораздо раньше.

Поэтому Византия считала себя вселенской империей. Идея вселенской империи, сочетавшейся нерасторжимым союзом со Вселенской Церковью и объединявшей под властью христианского государя как носителя теократического царского служения весь христианский мир, столетиями не подлежала сомнению, несмотря на многочисленные военные поражения и утрату обширных территорий. Размывание имперского господства и другие политические неуспехи рассматривались духовными и светскими идеологами лишь как временное попущение Божие, ниспосланное за грехи. Принятие же христианства каким-либо варварским народом (германским или славянским) в глазах византийцев автоматически означало его включение в состав христианской империи, а если это оказывалось невозможным, то также воспринималось как явление временного характера.

Если ко времени Миланского эдикта христиане составляли лишь десятую часть населения Римской империи, то благодаря мощной поддержке со стороны имперской власти в последующие века христианская Церковь включала в себя абсолютное большинство подданных. Группы населения, не принадлежавшие к господствующей Церкви (еретики, язычники, иудеи), хотя и сохранялись в составе византийского населения, но пребывали в очерченных границах маргинального поля.

Христианство достаточно быстро превратилось в народную веру византийцев, вытеснив или ассимилировав прежние дохристианские верования. Религиозные культы и различные формы веры в сверхъестественное обладают способностью переплетаться и уживаться друг с другом. Этим объясняется типичный для средневековых общин феномен многоуровневой религиозности. На одном его полюсе находился сложный комплекс представлений и действий, обусловленный, во-первых, адаптированными для широкого понимания христианскими догматами и поведенческими принципами, а во-вторых, рудиментами архаического религиозного сознания. Противоположный полюс составляли сложные богословские воззрения церковных интеллектуалов, хранителей вероучения и канонического права.

Религиозное сознание византийцев было довольно противоречивым, однако наиболее характерной чертой византийского общества была именно глубокая религиозность, вплоть до благоговейного соблюдения мельчайших тонкостей церковного обихода и богослужебного устава. За ту религиозную веру, которую они считали истинной, византийцы готовы были нередко претерпеть любые страдания и даже отдать свою жизнь. Причем по мере ослабления Византийского государства приверженность византийцев отеческой религии лишь возрастала