Хотя, справедливости ради надо сказать, что при Феодосии терпимость в отношении иудеев первоначально сохранялась. Так, в 388 г., когда на реке Евфрат произошел еврейский погром с участием христиан, и была разрушена синагога, Феодосий распорядился наказать зачинщиков и восстановить синагогу за счет местного епископата. Это встретило резкое противодействие епископа Амвросия Медиоланского. В своем послании Феодосию, напомнив о многочисленных фактах разрушения иудеями христианских церквей, он указал императору, что государство, если только оно действительно является христианским, не может принудить христиан сделать что-либо, рассматриваемое как вероотступничество (в данном случае – восстановление синагоги). В результате императорский указ был отменен.

Тому же Амвросию принадлежит идея своеобразного морального контроля Церкви над деятельностью правителя, власть которого, по его словам, ничто по сравнению с властью Бога. Постулат об опосредовании земной власти, получивший большое развитие именно на Западе, касался не только вопросов вмешательства императора в дела веры, но и его действий в пределах чисто императорской компетенции. Так, в результате подавления бессмысленного бунта черни в Фессалониках были убиты префект и солдаты городского гарнизона. Феодосий ввел войска, которые учинили резню, погибло много невинных людей. В соответствии с правовыми понятиями того времени правомерность действий императора, восстановившего порядок ценой кровопролития, была очевидной. Однако Амвросий посчитал, что император «неправосудно обнажил меч», наложил на него церковное отлучение и заставил Феодосия покаяться.

Между тем через пять лет в своей проповеди на смерть Феодосия Амвросий нарисовал образ идеального христианского царя, которым он совершенно искренне считал умершего правителя. В подобных случаях историографы традиционно видят утверждение на Западе примата духовной власти над светской. Выдающиеся представители Восточной Церкви также считали себя вправе выступать против тех действий помазанника Божия, которые с точки зрения христианских норм относились к греховным, хотя это далеко не всегда кончалось для них благополучно. В качестве примера можно привести смещение с Константинопольской кафедры великого проповедника Иоанна Златоуста. Но императорский двор в данном случае умело использовал противоречия между Александрийской и Константинопольской поместными Церквами. К тому же тот выступил не как богослов, а как моралист, опиравшийся на общественное мнение, и целью его критики был не император, а императрица, не занимавшая столь священного положения. В результате же за Константинопольским патриархом закрепилась роль хранителя императорской совести, и теперь по вопросам морального свойства император был вынужден слушать голоса священства.

Как видно из сказанного, уже с первых шагов становления христианского государства отношения между светской и духовной властями были далеко не идеальными. Тем не менее, главным итогом соединения Римского государства и христианской религии в IV в. явилось формирование принципиально новой цивилизационной общности, положившей начало целому ряду новых локальных цивилизаций, в том числе и российской.

Система отношений христианской империи и христианской Церкви, сложившаяся при императоре Константине Великом и его преемниках, наибольшее развитие получила в византийский период истории. Традиционно началом самостоятельной исторической жизни Восточной Римской (Византийской) империи считается 395-й год, поскольку именно тогда, после смерти императора Феодосия Великого, власть перешла к его двум сыновьям – Аркадию, ставшего императором на востоке, и Гонорию, утвердившемуся на западе империи. Однако в глазах современников и потомков данное событие вовсе не означало распада единой Римской империи.