Однако Сёрену Киркегору важно было не просто отозваться на социокультурный вызов постромантической эпохи, нарисовав разоблачительный портрет своего современника; его в большей степени занимала этико-религиозная перспектива, исследование сложных и запутанных путей, которыми предстояло пройти христианству в эпоху господства массовой культуры. Чтобы вести разговор со своими современниками в этой перспективе, Сёрену Киркегору было необходимо подготовить почву для такого разговора. Этим «местом», по замыслу Сёрена Киркегора, должна была стать человеческая личность, а подступом к нему – установление сообщения с личностью, научение речи, благодаря которой человек мог бы быть услышан в своём существовании. Этот майевтический приём, заимствованный Сёреном Киркегором у Сократа, он впоследствии называл экзистенциальной диалектикой. Диалектичность свойственна уже характеру «эстета», в котором отвлечённый взгляд на жизнь сочетался с навязчивым стремлением к утончённым чувственным переживаниям. Стремясь разнообразить свои ощущения, герой Сёрена Киркегора, одновременно являющийся вымышленным автором первой части «Или – или» и адресатом экзистенциального послания Сёрена Киркегора, даёт волю собственной фантазии и видит цель в наслаждении, проистекающем от его собственного умения представить самые обыденные моменты своей жизни как «эстетически интересные» положения и ситуации. Однако в этической перспективе эта установка обрекает героя на бесконечный «севооборот» (заголовок предпоследнего раздела первой части) разнообразных, но однотипных душевных состояний. Боязнь пустоты и страх остаться наедине с самим собой проявляются в нём как отчаяние, которое, однако, по мысли Сёрена Киркегора, следует внутренне принять ради более высокой цели. Этой целью должен стать разрыв порочного круга и «выбор самого себя» в преодолении страха перед тем смутным и ускользающим «Я», забвение которого лежит в основе отчаяния. Мысля этику как учение о самой личности, а не о системе нравственных норм, Сёрен Киркегор во второй части «Или – или» передал слово другому герою, названному судья Вильхельм, продолжая, однако, собственный скрытый диалог с читателем. Для Вильхельма личность – это то, что создаёт из себя сам человек в акте выбора. Приняв своё отчаяние и тем самым превратив его из досаждающего переживания в осознанно избираемое, «истинное состояние отчаяния», человек готовит почву для поступка, «требующего серьёзного напряжения и сосредоточения всех сил души». Тем самым этический герой Сёрена Киркегора реализует понятие личности, принципиально отличающееся от личности в романтических теориях с их пафосом творческого преобразования действительности. Киркегоровский этик заявляет: «Выбирая отчаяние, я выбираю абсолют, потому что абсолют – это я сам; я сам полагаю начало абсолюту, т.е. сам выражаю собою абсолют; иначе говоря: выбирая абсолют, я выбираю себя», – и тем самым противопоставляет своё жизневоззрение художественным принципам, питающим позицию эстета. В этической концепции человеку отводится место не безусловного начала созидательной активности или, напротив, пассивного предмета её приложения; человеческое существование (экзистенция) мыслится им как поступок, который, реализуя то, что всегда уже есть (человеческую личность), не застрахован от отчаяния, т.е. от ошибок в выборе: «Если бы выбираемое не существовало, но становилось абсолютным лишь благодаря выбору, то я не выбирал бы, а творил, но я не творю, а лишь выбираю самого себя».