На основных фронтах сражений с мусульманами (в Южной Италии и Сирии) продолжалась позиционная война. Успехи талантливых имперских полководцев Варды Фоки и его сына Никифора (впоследствии императора) были нивелированы активностью амбициозного халебского правителя, хамданида Сайфа ад-Даулы, который с 943 г. был главным противником Византии на востоке. Более удачно Константин VII Багрянородный действовал в дипломатической сфере. Приоритетным направлением его политики стали отношения с мусульманским Востоком. Пользуясь углублявшимся кризисом Аббасидского халифата, Константин VII Багрянородный установил стратегический союз с полуавтономным египетским правителем из династии Ихшидидов Мухаммадом ибн Тугджем (946 г.), а также поддерживал оживлённые контакты с соперниками Аббасидов – омейядским халифом Кордовы Абдаррахманом III, африканскими Фатимидами и даже Зайдитскими имаматами в Йемене и Табаристане. Об амбициозных планах расширения влияния империи в распадавшемся Багдадском халифате свидетельствует упоминание в «Книге церемоний» Константина VII Багрянородного послов из Египта, Персии или Хорасана, «подчиняющихся царству ромеев и присылающих пакт». На Кавказе, в Южной Италии и на западе Балканского полуострова Константин VII Багрянородный продолжал традиционную политику, которая опиралась на исторические связи этих регионов с империей. Многочисленные местные династы рассматривались, как правило, в качестве «подчинённых» императора, хотя возможности Константинополя для реальной военной и политической активности в этих регионах были весьма скромными. Отношения с Болгарией, которая в первой половине правления Константина VII Багрянородного была опаснейшим соперником Византии, после кончины Симеона вошли в мирное русло. Стабильному миру способствовали уступки, сделанные Романом I Лакапином Петру Болгарскому, – признание его «василевсом болгар» и женитьба на внучке императора. Константин VII Багрянородный неодобрительно относился к этому династическому браку (с которым, помимо всего прочего, было связано и его личное унижение), считая его совершенно недопустимым и ничем не оправдываемым нарушением имперского статуса. Из дипломатических формуляров исследователям известно, что Константин VII Багрянородный поначалу не признавал за Петром царского титула, продолжая титуловать его «архонтом» и называя «духовным сыном», но позднее он всё же использовал в переписке с Петром титул «василевс болгар». Была признана и автономия Болгарской церкви: в составленной при Константине VII Багрянородном церемониальной табели о рангах (так называемый Клиторологий Филофея) архиепископ Болгарский следует сразу за синкеллами патриархов. Особое место в политике Константина VII Багрянородного занимала Киевская Русь. Незадолго до свержения, в 944 г., Роман I Лакапин заключил мирный договор с великим князем Игорем («Полное собрание русских летописей», том 1; заключён от имени Романа, Константина VII Багрянородного и Стефана). Вскоре Игорь был убит, и у власти на Руси оказалась его вдова Ольга, регентша при малолетнем сыне Святославе. Константин VII Багрянородный, на собственном опыте знавший о специфике женского правления, по всей вероятности, рассчитывал воспользоваться ослаблением Русского государства. Исследователи полагают, что именно поэтому княгиня Ольга решилась на редкий в средневековой политической практике и весьма рискованный шаг: лично отправилась за границу для переговоров.