«Дигесты» являли усвоенное и официально признанное именем императора юридическое знание, юридическую картину мира. Включение в собрание материалов по отжившим и исчезнувшим институтам (за исключением самых древних ритуальных сделок, как, например, манципация) отвечает такому подходу – представить римское право в момент его наивысшего развития. Поэтому и порядок эдикта (эдикт как организующее начало, более высокое по отношению к старинному праву) оказывается уместным как выражение достижений классической правовой науки. Эдикт воспринимается как первый и успешный плод обобщения и организации прежде разрозненного материала, полученного разным путём. Эдикт выступает как источник порядка и руководство по практическому применению всего богатства правового опыта. Юстиниановы компиляторы вносят в этот порядок изменения (которые с гордостью отмечаются в «Omnem»), соединяя смежные темы, слишком далеко отстоявшие друг от друга в эдикте, и предпосылают всему собранию обширную вводную часть (вся первая книга «Дигест» – 22 титула), содержащую общие положения о праве и об истории развития римского права, о формальных источниках права, о положении лиц, о классификации вещей и о должностных лицах, наделённых административной и судебной властью. Лишь после этого следуют четыре книги о порядке отправления правосудия и других вопросах в соответствии с рубриками «Вечного эдикта». Этой логике отвечает и специфика комментария Ульпиана «К эдикту», который стал основой для всей структуры «Дигест». Комментарий Ульпиана начинается с обобщений, подобных генерализациям Гая, и в дальнейшем тяготеет к выдвижению общих положений, которые затем разворачиваются в последовательный комментарий текста эдикта и насыщаются примерами из казуистики. Юстиниановы компиляторы восполняли многие цитаты Ульпиана фрагментами первоисточников, дополняли его комментарий выдержками из других комментариев и проблемных сочинений других юристов, но в целом сумели выстроить материал внутри каждого титула от общего к частному. Первый титул «Дигест» начинается с выдвижения общих принципов права, аккумулирующих достижения классической юриспруденции, которая представляется компиляторам вершиной юридического знания, так что весь последующий материал предстаёт не комментарием к эдикту, а конкретизацией этих принципов. Философия права разворачивается в правовую догматику. При этом казуистика преобразуется в нормы общего значения (что нередко подчёркивается оборотами обобщающего характера, добавленными к классическому тексту источника). Казуистический подход, нацеленный на научный поиск справедливого решения конкретного случая из практики, оборачивается рациональным обоснованием обобщающего нормативного положения, догматическим изложением позитивного права. Такая методология отчасти оправдывает и невнимание к систематике: при перечислении общих принципов порядок теряет значение, поскольку принципы такого уровня обобщения, из которых дедуцируется вся система, не находятся во взаимном подчинении и предстают равноправными.