Полководец византийского императора Алексея I Комнина (1081–1118 гг.) Мануил Вутомит, заблудившись в горах Троодос во время охоты, встретил отшельника преподобного Исаию. Мануил разгневался, когда тот не ответил на его вопрос о дороге в Лефкосию (ныне Никосия), и избил старца. Вскоре Мануил заболел и решил отправиться в горы, чтобы попросить у отшельника прощения. Преподобному Исаии во сне явилась Пресвятая Богородица в царском облачении, сообщила ему о раскаянии Мануила и велела, чтобы тот в качестве епитимии привёз на Кипр Её икону из императорского дворца в Константинополе. Вскоре Мануил был отозван в столицу, но долго не мог найти удобного случая, чтобы изложить свою просьбу. Через некоторое время дочь императора заболела тем же недугом, что и Мануил, и врачи не могли помочь ей. Тогда Мануил рассказал императору о своём исцелении и о просьбе отшельника привезти икону на Кипр. Алексей I пообещал отправить туда икону, и его дочь сразу же выздоровела. Однако император не сдержал слова и вскоре сам заболел. Ночью ему явилась Пресвятая Богородица, укоряя в нарушении обета. После этого император послал икону на Кипр на царском корабле со свитой, а кипрскому наместнику велел выделить средства для постройки церкви во имя Пресвятой Богородицы. Икона была доставлена на остров в пятый год царствования императора, и от неё сразу же стали происходить чудеса. Изложение событий в «Хронике» Леонтия Махераса совпадает с описанием в «Сказании...», но оно более краткое. Главное отличие, по мнению исследователей, состоит в том, что после рассказа Вутомита император послал корабль за Исаией, и преподобный сам исцелил царевну. В сочинении Ефрема Афинянина появился новый сюжет: попытка императора Алексея I обмануть преподобного Исаию, заказав лучшему художнику изготовление копии, чтобы отправить её на Кипр вместо подлинника. Ефрем Афинянин привёл также народное предание о том, что когда Киккскую икону несли от корабля к Киккскому монастырю, по пути склонялись деревья. Ни в «Описании... Киккского монастыря», составленном Ефремом, ни в его изданиях 1782, 1817 и 1819 гг. нет рассказа о пчеле, которая, сев на чудотворный образ, помогла преподобному Исаии отличить подлинную икону от копии. Однако эта легенда уже существовала в конце XVIII в., т.к. игумен Киккского монастыря Мелетий (1776–1811 гг.) использовал изображение пчелы в качестве эмблемы обители. Ефрем Афинянин пишет, что икону закрыли платом при перевозке из Константинополя и с тех пор хранили так. Однако поскольку на Кипре существует множество копий Киккской иконы, то, по мнению исследователей, она была скрыта от глаз не сразу. Так же считает и Серафим Писсидиец, подготовивший в 1782 г. исправленное и дополненное издание «Описания... Киккского монастыря»: «Мудрец века сего говорит: “Хорошо, когда эта святая икона была увезена в Египет..., не был ли всесвятой лик святой иконы непокрыт? Несомненно, так. А потом, когда она находилась в царском дворце в течение стольких лет, он ведь тоже оставался открытым?” Конечно. “Хорошо, – говорит он. – А почему же тогда Она не хочет показывать Своего вида теперь, как показывала всем раньше?” Человече, таков Промысел Божий… ради каких-то целей, которые Бог провидит, а мы не знаем. И ведь икона оставалась непокрытой не только когда она была в царском дворце, но и ещё и в 1577 году, через шесть лет после оттоманского завоевания, она была украшена (окладом), и тот, кто украшал её, конечно, видели облик Богородицы и Христа Святой Лик. Только теперь она невидима для всех, так что, те, которые пробовали открыть покров, которым закрыта святая икона, подвергались тяжкому наказанию со стороны Пресвятой Матери Божией, как об этом повествуется в «Описании», несмотря на то, что те, кто предпринимали эти попытки, были мужами добродетельными и людьми Божьими. Таков, человече, Промысел Божий, и попечение о нас...».