Украинско-белорусский супрасльский напев соотносится с ними (по названию и по мелодике) так же, как в Ирмологионах ХVII в. – киевский. Во многих сборниках (начиная с Супрасльского) по функции и по певческому стилю исследователи различают два цикла: «Литургия» Иоанна Златоуста, обычно представленная киевским распевом, и «Литургия» Василия Великого (точнее, песнопения анафоры) – «болгарская» (с названием или без него). В этом случае поводом к применению названий служб и напевов могло послужить стремление переписчиков подчеркнуть литургические и музыкальное различия между ними. Ещё один аспект значения надписания «киевского напелу» становится очевидным для исследователей при сопоставлении этих песнопений с краткими песенно-кантовыми мелодиями, пришедшими в украинскую певческую практику в начала ХVII в. Во второй четверти ХVII в. исследователям известен один из первых случаев введения в цикл «Литургии» Иоанна Златоуста трёх кратких песенных мелодий (без названий) для текста «Иже херувимы» (Институт рукописей Национальной библиотеки Украины имени В.И. Вернадского: Ирмологион из Гайсина, вторая четверть ХVII в.); в Ирмологионе Жировицкого монастыря (1620 гг.) варианты этих новых напевов названы «слуцкий», «подгорский» и «кременецкий»). Это стало поводом для переписчика назвать традиционный (киевский) напев херувимской «старожитним», «старосвецким», «старым». Таким образом, рядом с новыми на то время мелодиями атрибуция «напелу киевского» подчёркивала традиционность основного песнопения так же, как заменяющие её прямые указания на древность напева. Включение тех или иных песнопений в Ирмологионы и присвоение названий напевам не были жёстко регламентированы, поэтому в сохранившихся экземплярах представлен разный объём как включённых, так и надписанных песнопений. Выбор образцов для записи варьировался отчасти в зависимости от предназначения книг для монастырской, соборной или приходской певческой практики; в первом случае содержание книг было наиболее разнообразным. Различная частотность появления песнопений в кодексах (постоянно, время от времени или очень редко) исследователи объясняют и неустойчивым составом Ирмологиона (особенно его обиходного и минейно-триодного разделов), объёмом знаний и профессиональными интересами переписчиков и церковных певчих, наличием разных протографов. Помещение «киевской литургии» в монастырских Ирмологионах выявляет у исследователей ещё один смысловой аспект этого названия – в связи с многораспевностью. Во время будничного служения литургии, принятого в обителях, её исполняли краткими напевами, передававшимися устно и не фиксировавшимися в Ирмологионах до середины ХIХ в. Поэтому версия службы «напелу киевского» (с песнопениями мелизматического склада), предназначенная для использования в праздничные, в том числе воскресные, дни, исследователи считают элементом многораспевной певческой традиции монастырского храма. Во второй половине ХVII в. атрибуция «напелу киевского», отмеченная в Ирмологионах разного происхождения (западно-украинских, белорусских и составленных в Московской Руси), охватила уже бытовавшие прежде безымянные традиционные песнопения (единичные или жанровые группы).