Обосновывая это положение «богословскими рассуждениями», Л.П. Карсавин писал: «...В человечестве Своём Богочеловек личен лишь потому, что Он в Божьей Ипостаси, причаствует Божьей Ипостаси и Богу, обладает Божьею Ипостасью и Богом, как самим Собою. Но, так как Богочеловек есть совершенный человек, невозможно допустить, чтобы в Нём не было чего-нибудь присущего человеку, а в человеке было что-нибудь сверх присущего Ему. Следовательно, строго говоря, нет и не может быть человеческой или тварной ипостаси или Личности; если мы говорим о человеческой личности, так только в смысле обладаемой и причаствуемой человеком Божьей Ипостаси или Личности». Продолжая рассуждения, Л.П. Карсавин писал о Триипостасном Боге, «ипостасное бытие» Которого «не вне усии и ей не противостоит, будучи образом существования её»; считал, что необходимо избавиться от привычных и иллюзорных представлений об индивидуальной личности как единственно конкретно-личном бытии, которому противопоставлял реальное симфонически-личное бытие. Конечный вывод Л.П. Карсавина: «Мы должны понять человеческую и вообще тварную личность как причаствуемую человеком Божью Ипостась или обладаемое человеком имя Божие. Отсюда вытекает необходимость по-особому понять человека... как тварный безличный субстрат». Развивая концецию теофании как становления Бога в созидаемой Им твари, Л.П. Карсавин толковал тварь в качестве некой лишённой определённости материи Божества, как «неопределённый и непостижимый субстрат того же Божественного «содержания», т.е. самой Божественности, – субстрат, который свободно из ничего возникает и, освоив полноту Божественности, свободно перестаёт быть, которого Бог создаёт из небытия и обожает, делая его Собою и всегда содержа его в единстве с Собою как Богочеловека». Не менее важным было и другое характерное для Л.П. Карсавина понимание твари как ограничивающей абсолютность Бога, как «второго бога», которое с неизбежностью вело его мысль к утверждению, что «если есть Бог, то нет твари, а если есть тварь – то нет Бога»; и далее: «В погибании Бога возникает тварь, в Его воскресении – погибает: она есть в Его небытии». Для фундаментальной характеристики индивидуальной личности Л.П. Карсавин использовал разработанное в немецком идеализме учение о рефлексии, которая получила у него формальный и, по существу, беспредметный характер и не называлась рефлексией. Исходя из положения, что индивидуальная личность тождественна бытию, а самопознание личности тождественно познанию бытия, Л.П. Карсавин описывал процесс познающего мышления как развивающийся от первоначального единства в себе, через разъединение его к множеству, которое, для того чтобы было осознано в качестве множества, с диалектической необходимостью предполагает отношение к своему единству и далее к воссоединению этого множества со своим единством, образующим новое единство, не тождественное первому. Из этой диалектики разъединения единства на множество и следующего за ним воссоединения в новом единстве Л.П. Карсавин выводил два важных положения об индивидуальной личности – одно, касающееся её внутренней структуры, другое – о несовершенстве индивидуальной личности.