По мнению эмпириков, достоверным можно признать такое знание, которое имеет в качестве источника чувственный опыт и которое допускает только эмпирическую проверку. В исследовании «Разногласие в школе нового эмпиризма по вопросу об истинах самоочевидных» М.И. Каринский проанализировал выводы, сделанные английскими философами Дж.С. Миллем и Гербертом Спенсером. Согласно М.И. Каринскому, если априористическая теория отождествляет необходимую мыслимость аксиом с умозрительным знанием, новый эмпиризм делает попытку объяснить её влиянием частного и продолжительного повторения в нашем сознании известных сочетаний представлений. Развиваясь, новый эмпиризм определяет два взгляда: на ассоциацию представлений, которой обуславливается возможность мыслить аксиомы, и на её познавательное значение. «По Миллю, эта ассоциация, во-первых, должна сполна завершиться в жизни каждого индивидуального сознания, и, во-вторых, она лишена познавательного значения; процесс же, устанавливающий высшие посылки знания, есть индукция. По Спенсеру, неразрывная ассоциация, во-первых, представляет собой результат совокупного опыта целых поколений, и, во-вторых, ей приписывается высокая познавательная значимость. В деле установления исходных посылок знания Спенсер отдаёт предпочтение ассоциации, опирающейся на большее количество фактов, чем сколько может объять их индукция». По мнению М.И. Каринского, в эмпирической теории самоочевидных истин есть две ошибки. Во-первых, она отрицает умозрительную очевидность. Во-вторых, «будучи по своей основной тенденции направлением критическим, эмпиризм изменяет этому направлению в своём учении о высших основоположениях знания, делая неудачные попытки невозможного обоснования их на проходящих через сознание соответствующих им фактах опыта». Эрнест Леопольдович Радлов пришёл к заключению, что «критицизм Каринского занимает посредствующее место между рационализмом Канта и эмпиризмом Милля и Спенсера: Каринский не отрицает умозрительного знания». Но в целом М.И. Каринский «ближе всего стоит именно к Канту; и не только потому, что видит в том же вопросе, что и Кант, главную философскую задачу, а и потому, что и в решении её, как можно догадываться, он стоит на том же пути и желает лишь избежать того, что называется догматизмом Канта». По мнению Дмитрия Павловича Миртова, среди достоинств М.И. Каринского – объективность в изложении философских взглядов, всесторонность и глубина анализа, основательность, оригинальность и тонкость критики. По мнению Николая Онуфриевича Лосского, М.И. Каринский не создал собственной теории познания. Его вклад состоит в подтверждении того факта, что ассоцианистический эмпиризм не доказывает существования логически оправданного знания и неизбежно приводит к скептицизму. Э.Л. Радлов отмечал, что «результат критики М.И. Каринского, главным образом, отрицательный, но всякому, кто хотел бы построить положительную теорию знания, придётся считаться с результатами тонкого и основательного анализа, сделанного М.И. Каринским». М.И. Каринский ещё при жизни признавался крупным философом, в первую очередь, благодаря таким работам, как «Классификация выводов» и «Об истинах самоочевидных». Вместе с тем современники и исследователи научного наследия М.И. Каринского особо подчёркивали сложность изложения материала, манеру писать длинными фразами, которые иногда занимают по 15 строк, порой отсутствие «раздельности мыслей», что чрезвычайно усложняет чтение его исследований.