Библейский канон не просто фиксирует, какие книги следует считать богодухновенными, а какие нет. Он также во многом предопределяет интерпретацию этих текстов религиозной общиной. Пессимистический скепсис автора «Книги Екклесиаста» благодаря включению этой книги в библейский канон переосмысляется как своего рода «фон» для Божественного Откровения, в котором уже нет места скепсису. Книга «Песни Песней Соломона» самим фактом своего вхождения в библейский канон предполагает интерпретацию её не как любовной лирики, а как богословского произведения. Разные источники разного времени, включённые в состав единой библейской книги, а через неё – в состав единого библейского корпуса, обретают в рамках канона единую богословскую интерпретацию. Канон как целое больше, чем механическая совокупность входящих в него книг. Интертекстуальные связи и переклички между некоторыми включёнными в библейский канон текстами порождают смыслы, которые были бы невыводимы из этих текстов, взятых по отдельности. Как отмечает Дж.А. Сандерс, ответ, который даёт историческое полотно еврейской Библии (Пятикнижие и исторические книги) на вопрос о смысле древнееврейской истории, «заключён в повествовании в целом, а не в отдельных его частях, и даже не в замысле какого-то гения, которого можно было бы считать окончательным редактором этих текстов». Порядок следования книг в библейском каноне также имеет богословское значение. Внимание к интерпретирующей функции библейского канона особенно характерно для так называемого канонического подхода к Писанию, возникшего в американской библеистике в 1970 гг. С этим влиятельным течением связаны такие исследователи, как Дж.А. Сандерс и Б.С. Чайлдс. Дж.А. Сандерс (со ссылкой на работы Б.С. Чайлдса) сформулировал основополагающий принцип так называемого канонического подхода следующим образом: «Канон есть первичный и наиболее авторитетный контекст для чтения и интерпретации входящих в него частей». Эта формулировка является, прежде всего, реакцией на результаты историко-критического исследования Библии, в свете которых библейский текст предстал как совокупность «документов» или «источников» разных эпох с разным, подчас противоречащим друг другу, богословским смыслом. Таким образом, канонический подход является попыткой умеренно-консервативного протестантского богословия ответить на «деструктивные» для традиционного прочтения Библии выводы историко-критической экзегезы, сделав исходной точкой богословского анализа не вопрос, что значил тот или иной текст (или фрагмент текста) в момент его написания, а вопрос, что значит этот текст внутри уже сложившегося церковного канона. При этом неявным образом происходит апелляция к Преданию, поскольку именно Предание ранней церкви зафиксировало канон и придало библейским книгам то единство, которого они лишены, если рассматривать их с чисто исторической или текстологической точек зрения. В значительной мере такой канонический подход (особенно в версии Б.С. Чайлдса) есть не столько библеистическая, сколько богословская концепция.