Была существенно пересмотрена роль Маркиона в истории библейского канона: то, что он привнёс, было основано на предшествующей линии развития. Более того, он не был новатором, но, наоборот, хотел законсервировать ситуацию. Влияние же его на современников было ограниченным: даже последователи Маркиона не считали, что канон закрыт, и что принятый им список книг является единственно допустимым (так, Иоанн Златоуст отмечал, что маркиониты цитировали 2 Тим. 1:18 в поддержку своего учения, хотя Пастырские Послания не входили в канон Маркиона). Против теорий о влиянии на историю канона гностиков выступил В. Лёр. По его мнению, во II–III вв. не канонические списки, а верность апостольскому преданию и правилу веры определяла принадлежность к церкви, при этом был важен не набор книг, а их толкование. В диссертации И. ван Тондера также утверждалось, что ни одно из еретических течений первых веков не имело решающего влияния на историю канона Нового Завета. Вопрос об эволюции сборников новозаветных книг в первые три века был детально рассмотрен Тробишем на основе анализа рукописной традиции (состава рукописей, порядка следования текстов, заглавий, степени унификации). Он пришёл к выводу, что канон Нового Завета был создан в середине II в. как единая книга, а не просто список. Эта книга использовалась в Малой Азии, а потом в Риме. Заглавия и внутренняя структура были созданы таким образом, чтобы придать этому сборнику авторитетности и задать направление интерпретации отдельных текстов внутри сборника. По мнению Тробиша, история новозаветного канона – это история распространения и признания данного «канонического» издания другими церквами. Дж. Бартон попытался подвести итоги изучения канона в XX в. Он считает, что следует выделять три этапа эволюции канона: 1) появление ядра авторитетных книг – синоптические Евангелия, Евангелие от Иоанна, Послания апостола Павла (конец I – II вв.); 2) добавление к ядру ряда новых текстов (конец II – начало IV вв.); 3) фиксация списков. При этом развитие не было линейным и однонаправленным. Если считать канон лишь чётко ограниченным списком книг, он появляется только в середине IV в. В последние десятилетия XX в и начала XXI в. были сформулированы новые вопросы, связанные с пониманием канона как такового: как относиться к реконструируемым или новооткрытым текстам (наприммер, к источнику Q или к «Евангелию Фомы»), следует ли считать их тексты авторитетными для современных христиан, если с большой вероятностью будет доказано, что они имеют древнее апостольское происхождение и гораздо точнее передают учение Иисуса Христа и апостолов? Как относиться к текстологическому разнообразию канонических книг, если даже появление списков авторитетных книг не привело к появлению их авторитетных копий (например, как оценивать разные варианты окончания Евангелия от Марка или перикопу «о взятой в прелюбодеянии», которая сейчас находится в составе Евангелия от Иоанна)? Можно ли выделить внешние признаки каноничности текста, опираясь исключительно на рукописную традицию (можно ли считать таковыми, например, nomina sacra)?