Справщики славянского «Добротолюбия» либо избирали один из этих вариантов, зачастую именно тот, что помещён на полях (например, тот, который был более близок к русскому словоупотреблению), либо ошибочно вносили в текст оба варианта, что свидетельствует, как полагают исследователи, о недоступности для них в тот момент греческого подлинника. Исчерпывающий сравнительный анализ печатного славянского «Добротолюбия» и рукописей переводов Паисия, хранящихся в Санкт-Петербурге, Москве, Бухаресте, Нямецком монастыре, Кишинёве и на Афоне, до сих пор не проведён. Именно поэтому в настоящее время исследователи не могут дать окончательный ответ на вопрос, имели ли место (и если да, то в какой мере) исправление и переработка Паисием собственных переводов по венецианскому изданию греческого «Добротолюбия» (следы такого редактирования можно встретить в автографических рукописях старца). Появление печатного греческого «Добротолюбия» не заставило Паисия приступить к тотальной сверке своих переводов с этим изданием как с неким «непогрешимым образцом»: при переводе и его сверке он не ограничивается типографски изданным текстом, но привлекает и рукописи, а подчас, избирая наиболее верное, с его точки зрения, чтение, следует за древним славянским переводом. Стремление к максимальной полноте заставляло Паисия включать в состав творений того или иного св. отца такие сочинения, которые отсутствовали в печатных изданиях «Добротолюбия». Подходя критически к печатному тексту, избирая лучшие чтения отовсюду, в том числе и из рукописей или даже из славянских переводов предшествующего периода, Паисий прекрасно понимал, что полностью доверять печатному тексту не следует. Несмотря на то, что он высоко оценивал труд издателей греческого «Добротолюбия», его работа по улучшению и исправлению переводов в последовавшие за изданием «Добротолюбия» годы не ограничивалась простой сверкой и правкой. Изучение церковнославянского перевода корпуса творений Григория Синаита, дошедшего до настоящего времени в достаточно большом количестве рукописей, показывает, что и на рубеже 1780 и 1790 гг. Паисий продолжал прибегать к иным греческим рукописям и древнему славянскому переводу, а также нисколько не изменил композицию корпуса, восходящую, как показывает рукописная традиция, к 1350 гг. В 1793 г. в Москве вышел из печати первый том славянского «Добротолюбия» (в трёх частях), содержавший произведения 16 из 36 авторов греческого «Добротолюбия»: Антония Великого, Марка Подвижника, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита, Максима Кавсокаливита, Феофана Монаха, Исихия Иерусалимского, Филофея Синайского, Никифора Монаха, Феолипта Филадельфийского, патриарха Каллиста, Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, Евагрия, Исаии Отшельника и Петра Дамаскина. Второй том (четвёртая часть) был напечатан в Москве в 1798 или 1799 г. без указания места и даты выхода и включал творения Иоанна Карпафийского, Диадоха Фотикийского, Никиты Стифата, Каллиста Катафигиота, патриарха Каллиста, Феодора Эдесского, Илии Экдика, Кассиана, Нила Постника, а также «Повесть душеполезнейшую об авве Филимоне». Все четыре части были изданы впоследствии в одном томе. Порядок расположения авторов как внутри каждой части, так и в книге в целом, значительно отличающийся от порядка, принятого в греческом «Добротолюбии», исследователи объясняют очередностью подготовки рукописей к печати и спешкой при редактировании первых трёх частей.