В учении многих более ранних отцов «Добротолюбия» были предвосхищены основополагающие идеи богословия Григория Паламы. В XI в. Никита Стифат писал о том, что Бог достигших святости «соединяет с Собой через свет и делает их богами по положению». Хотя ни «Главы», ни «Святогорский томос» Григория Паламы не были переведены Феофаном, в целом сочинения авторов-паламитов, включённые в русское «Добротолюбие», отражают глубокую непротиворечивость и целостность исихастской традиции. На высотах богопознания подвижник достигает «духовной сладости, преестественной и животочной», которая «таинственно именуется» «воипостасным сиянием, пресветлым мраком и недоумённой красотой, крайнейшим из желаний желанием, созерцанием, Боговидением и обожением». Несмотря на достаточно разнородный состав авторов и текстов «Добротолюбия», их учение и подходы находятся друг с другом в гармоничном согласии. Тематическое единство «Добротолюбия» во многом определялось общими духовно-просветительскими целями, объединявшими его составителей и тех, кому были адресованы их творения. Сами авторы «Добротолюбия» писали преимущественно для монашеской аудитории, однако как составители «Добротолюбия», так и его переводчики (Феофан, протоиерей Димитру Стэнилоае и другие) обращаются к более широкому кругу читателей, имея в виду не только монахов, но и благочестивых мирян, стремящихся к христианскому идеалу. В современном мире нередки даже такие случаи, когда неправославные читатели, пребывающие в состоянии духовного поиска, находят в чтении «Добротолюбия» духовную поддержку. Однако в то же время многие принципы, содержащиеся в «Добротолюбии», с трудом применимы не только для мирян и новоначальных в вере, но и для достигших определённого преуспеяния монахов. Это ставит вопрос о том, в какой степени они могут применить прочитанное в своей духовной жизни. В зависимости от отношения к содержащемуся в «Добротолюбии» духовному учению исследователи выделяют два подхода. Согласно одному из них, «максималистскому», учение «Добротолюбия» должно быть исполнено в полной мере. Именно так рассуждал Никодим Святогорец, пытаясь побудить читателя «Добротолюбия» к достижению святости и обожения: «Без обожения ума, – сказал некто, – не только стать святым, но и спастись человек не может. О чём и слышать страшно, по речению богомудрых мужей, спасение и обожение тождественны». Согласно другому, «охранительному» подходу, наиболее возвышенные, мистические стороны греческого «Добротолюбия» недостижимы и потому подлежат определённой адаптации или сокращению. Этот подход систематически применялся Феофаном, который пытался уберечь читателей от духовной прелести, вызванной преждевременным чтением трудноприменимых духовных советов.