Грузино-армянская версия близка к сирийской пространной редакции, однако грузинский текст не является прямым переводом с сирийского, а сделан через посредство арабского. Полная арабская версия «Истории» не сохранилась. Текст арабской эпитомы обнаруживает лишь отдалённую близость к краткой сирийской редакции. По обширности приводимого материала он не имеет аналогов. Здесь рассказ о Дионисии Ареопагите не является самодостаточным сюжетом, но насыщен множеством сведений. Автор делает пространные отступления о происхождении различных наук и искусств, о том, кто в каких странах их впервые изобрёл, и как они попали к другим народам. В сюжете можно видеть своеобразное обобщение истории человеческого знания – от появления наук, в полной мере познанных Дионисием Ареопагитом, до открытия ему Божественной премудрости проповедью апостола Павла, которой заканчивается произведение. Эпитома не является простым сокращением текста основной версии «Истории», но представляет собой её творческую переработку. Повествование выдержано в довольно экспрессивных тонах. Кульминация достигается, когда Дионисий Ареопагит из книги «Астрономия» понимает смысл происшедших страшных знамений, причём с разумного понимания акцент смещается на чувственное восприятие. Перед ним предстаёт вся земля, и в центре её крест с Распятым Спасителем, а над Его головой надпись таинственными письменами о том, что это – Неведомый Бог, нисшедший с Небес и родившийся от Девы, ныне распят нечестивцами из-за их неразумного суеверия. Здесь же появляется и персонифицированная Премудрость, которая советует Дионисию Ареопагиту обратиться к «Астрономии». Он сообщает открывшуюся ему истину не всем, а лишь избранным мудрецам, как тайное знание, которое они не должны разглашать. Взаимосвязь коптского фрагмента с другими версиями исследователям выявить сложно. Насколько они могут судить по фрагменту, коптская версия «Истории» Дионисия Ареопагита представляла собой наиболее полное литературное развитие сюжета о видении в Гелиополе. Рассказ начинается с описания знамения и обрывается за несколько фраз до того места, где заканчивается сирийская версия. Далее после лакуны идёт от имени Дионисия Ареопагита похвала Божественной премудрости. За исключением этой похвалы, коптская версия не содержит принципиальных отличий от сирийской и грузино-армянской версий. Её особенностью является присутствие теопасхитской формулы: там, где в других версиях говорится, что Дионисий Ареопагит узрел мысленно Распятого человека, у коптов говорится о Распятом Боге. Таким образом, сирийская версия послужила основой для всех остальных (возможно, кроме коптской). Однако исследователям неясно, была ли она исходной или также представляла собой перевод. О существовании греческого оригинала сообщают только колофоны в армянских рукописях. П. Пеетерс находит греческое влияние и в сирийской, и в арабской, и в коптской версиях, считая их переводами, сделанными независимо друг от друга. Близкие друг к другу краткая сирийская редакция и арабская эпитома также могли быть переведены с греческого прототипа. В то же время М.А. Кугенер указывает на отсутствие в сирийской версии грецизмов, а также на сходство изложенных в ней натурфилософских взглядов с известным только на сирийском языке неподлинным трактатом «Ареопагитик» по астрономии и метеорологии.