Знание «так связано с добродетелью, что предшествует ей, а добродетель следует за знанием, поскольку нет никакой пользы от знания, если за ним не последует действие». Совокупность добродетелей, или высшую добродетель (summa virtus), Лактанций видел в справедливости (justitia), которая является, по его мнению, источником всех добродетелей. Изначально она была присуща всем людям, но впоследствии утрачена из-за идолопоклонства и вновь возвращена Христом. Справедливость основана на равенстве людей перед Богом и является необходимой добродетелью каждого христианина. Со справедливостью неразрывно связаны благочестие (pietas) и равенство (aequitas), на них основываются две главные нравственные обязанности человека – любовь к Богу и любовь к ближнему, составляющие основу истинной религии и истинной гуманности. Темы добродетели касались богословы Александрийской школы III в. Так, Климент Александрийский, следуя Платону и стоикам, учил о принципиальном единстве добродетели, которая разделяется на четыре «родовые» добродетели: «Добродетель по силе едина, однако в зависимости от вида деятельности, в котором она проявляется, её называют в одном случае разумением, в другом благоразумием, в третьем мужеством или справедливостью». Он пояснял, что разумение и благоразумие используются для приобретения мудрости; мужество означает способность не только стойко переносить жизненные испытания, но и властвовать над своими наслаждениями и вожделениями, печалью и гневом и противостоять всему, что увлекает душу силой или обольщением; видами мужества являются стойкость, великодушие, свобода и щедрость; справедливость означает «любить жить вместе с единоплеменниками и сопребывать с ними на земле и на небе». Все добродетели тесно взаимосвязаны и «взаимно следуют друг за другом»: «...Вера – за покаянием и надеждой, благочестие – за верой; стойкость в этом и упражнение вместе с обучением достигают любви, а она завершается ведением». Климент Александрийский подчёркивал свободный и добровольный характер добродетели, поскольку человек не рождается, обладая добродетелью по природе, «и она добродетелей не присоединяется естественным образом впоследствии к уже родившимся, как возрастают другие члены тела... Добродетель не происходит и от чего-то случайного или по привходящей привычке, подобно языку». Он связывал приобретение добродетелей с воспитательной ролью закона Божия: «Как пастушеское ремесло заключается в заботе об овцах…, так и законодательная наука заключается в обучении людей добродетели и пробуждении, насколько это возможно, добра в человеке». При этом он соединял античную и библейскую традиции в понимании добродетели: «Все добродетели, записанные Моисеем, у эллинов дают начало всякому нравственному требованию – мужеству, благоразумию, разумению, справедливости, стойкости, терпению, чистоте, воздержанию и возвышающемуся над ними благочестию». Принимая философское различие между практическими и теоретическими добродетелями, Климент Александрийский вместе с тем указывал, что Бог Слово, «став плотью, ясно показал тождественными практическую и теоретическую добродетели». Ориген считал, что в человеческой природе Бог посеял «семена добродетелей», которые невозможно окончательно утратить.