Для доказательства достоверности общей традиционной канвы огромное значение имело место в сочинении еврейского историка I в. н.э. Иосифа Флавия «Иудейские древности», в котором содержится рассказ об Иисусе Христе. Иосиф был иудеем, перешел на сторону римлян во время восстания в Палестине в 66–73 гг. н.э., а последние годы своей жизни провел при дворе римских императоров – Флавиев, откуда и его новая фамилия. Он не был сторонником христианства, и заподозрить его в тенденциозности нельзя, поэтому его рассказ об Иисусе, сохранившийся в тексте сочинения христианского епископа Агапия, отражает подлинный текст Флавия в переводах на сирийский язык. «В это время был мудрый человек по имени Иисус. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего учителя. Они рассказывали, будто он явился на третий день после распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса…» Из текста Агапия видно, что он не содержит невозможных с точки зрения иудейского вероучения высказываний, характерных для других сохранившихся текстов, где Иисус называется Христом, что было еще невозможно в I в. н.э.

Все эти свидетельства, заложившие основу для исторической школы, доказывая наличие исторического ядра в евангельском рассказе, не дают каких-либо подробных сведений ни об основателе новой религии, ни о том, что именно в проповедях его учеников вызывало недовольство властей, и было признано опасным. Тем более что отсутствуют какие-либо принципиальные жанровые различия между Евангелиями и античными биографиями философов, где античных мудрецов также изображают как чудотворцев, и чья жизнь сопровождается от самого рождения чудесными историями, а их уникальность – непонятна и друзьям, и врагам. Вместе с тем, эти истории не мешают признанию общей достоверности повествования. Поэтому некоторые ученые, восстанавливая факты биографии Иисуса, пытаются дополнить нехристианские свидетельства отдельными эпизодами евангельского повествования.

Это касается, прежде всего, области, из которой происходил Иисус, а именно Галилеи, которая для ортодоксальных иудеев была местом весьма сомнительным в силу ее этнической пестроты. По этой причине многие историки считают недостоверным эпизод с переездом в соответствии с требованиями переписи населения, которую проводили римские власти, Марии и Иосифа накануне Рождества в Вифлеем (город, в котором родился царь Давид), поскольку это, опосредованно, способствовало укреплению авторитета Иисуса. То же относится и к городу, с которым связана ранняя биография Иисуса, – Назарету. Место это было столь малоизвестно, что многие историки подвергали сомнению само его существование во времена Иисуса, и только в середине прошлого века археологи подтвердили достоверность новозаветного свидетельства.

Однако исследователи, представители исторической школы, при этом упускают из вида одну важную деталь: не все свидетельства следует трактовать буквально; многие из них являются иносказательными. Так, появление Мессии из Назарета можно понимать как из «ниоткуда», «из иного измерения». То же самое относится и к эпизоду бегства Иосифа с младенцем в Египет – в «никуда». А еще точнее – к истокам, туда, откуда вышел иудаизм, и от чего он так усиленно старался освободиться – от мистицизма египетских верований.