Христианство провозгласило, что главное назначение человека на земле – спасти свою душу, а для этого надо истинно веровать. Ведь апостолы и христиане первых поколений были большей частью люди неученые, но они были образцом истинной веры и, несомненно, спасенные (т.е. святые). Напротив, ученые и интеллигентные люди в большинстве своем смотрят на Евангелие свысока, как на «безумие» (1 Кор. 1:18) и суеверие. Отсюда в Церкви должно было появиться мнение, что для спасения души развитый разум и наука не только не нужны (ибо вера возможна и без них), а даже вредны, т.к. внушают умственную гордость и затрудняют смиренное принятие превышающий разум «Божьей премудрости» Откровения (1 Кор. 1:24). По мнению апостола Павла, не «мудрость земная» сама по себе отвращает от Евангелия, а нравственная глухота, обращающая на службу себе земную мудрость (Рим. 1:22). Но этот взгляд был засвидетельствован еще и язычниками (Цельс пишет: «Христиане твердят всем и каждому: не исследуй, а веруй; мудрость мира есть зло, а хороша глупость»), и христианами (Климент Александрийский пишет: «Многие шарахаются прочь от эллинской философии, точно дети от буки, боясь, что она совратит их с истинного пути»). Когда эти слова писались, в христианство приходили люди образованные и талантливые, стремящиеся доказать, что образование само по себе не приводит ни к неверию, ни к ереси (например, философы-апологеты Аристид, Иустин, Афинагор и др.). Они писали, что хотя христианская проповедь имеет вовсе не философскую форму, но ставит и решает те же самые вопросы, которые искони задавались и философами: где причина и цель мира? К чему предназначен человек, и что он должен делать? Но при этом утверждали, что философия была уделом избранных, а Евангелие всем доступно, и его принятие ведет к нравственному перерождению. Отсюда апологеты делали вывод, что христианство есть истинная философия, открытая потому, что человеческий разум не качественно непригоден, а количественно слаб для решения своих высших запросов, и содержание Откровения, таким образом, по существу рационально. Они утверждали: как в языческих религиях, так и в учениях философов есть крупицы Истины, и не только вследствие заимствований у Моисея, но и в силу однородности человеческого разума разуму божественному, поэтому все, что предлагает христианство, согласно с разумом, и наоборот, все истинно разумное в язычестве согласно с христианством; Сократ и Гераклит были христианами до Христа, Платон был аттический Моисей. Если же не все кажется разумным в христианстве, то это обман демонов: в высшем смысле разумно все, и задача богословской науки – вскрыть эту высшую разумность на пространстве всего Откровения. Что это так, доказывается пророчествами о чудесных, т.е. будто бы неразумных событиях. Но неразумное не может быть реальным: если эти пророчества сбывались, то это знак, что они были разумны в высшем смысле слова. Кажущаяся неразумность тут даже неизбежна, ибо предсказание чудесного события есть чудо само по себе: ход вещей, разумный в низшем смысле слова, может предузнать и обыкновенный человек.

Таким мыслями апологеты создавали церковный гносис или методику богословия, т.к. ими устанавливался принцип, что философия вообще приложима к религии, а совершенная философия тождественна с ней; создать такую философию есть высшая задача для христианского мыслителя. Откровение может и должно быть сформулировано при помощи категорий разума, философскими терминами (уже апостол Иоанн счел возможным для изложения учения о Сыне Божьем взять платоновско-филоновский термин – Логос).

 



 
PR-CY.ru