Имена некоторых знатоков знаменного распева и творцов песнопений связаны с новгородской певческой школой, которую, как предполагают, не позднее 1530–1540 гг. возглавил Савва Рогов. Из неё вышли распевщики, оставившие заметный след в древнерусском пении второй половины XVI – XVII в., некоторые из них стали выдающимися деятелями церковной культуры, представлявшими певческие школы Москвы и Соли Вычегодской: брат Саввы Рогова митрополит Ростовский Варлаам, священник Феодор Христианин, ученик Стефана Голыша (занимавшегося в школе Саввы), архимандрит монастыря Рождества Пресвятой Богородицы во Владимире Исаия (Лукошков). Об этих «старых мастерах» и их учениках с восхищением говорит составитель музыкально-теоретического руководства «Сказания о зарембах», отмечая, что они пели «какизник и подобник наизусть», «согласие и знамя горазно знали, роспевали и знамя накладовали наизусть». Свои варианты некоторых знаменных песнопений создал и головщик, позднее уставщик Троице-Сергиева монастыря Логгин (Шишелов) по прозвищу Корова, имевший, согласно Житию Дионисия (Зобниновского), «от Бога дарование паче человеческого естества». На рубеже XVI и XVII вв. наряду с указаниями на анонимные, местные монастырские (троицкий, кириллов, чудовский) и именные переводы песнопений знаменного распева, относившиеся как к годовому, так и к суточному кругу, в рукописях появляются ремарки, означающие различные мелодические стили, – «больший роспев», «большее знамя» (в свою очередь, они могут иметь именную или местную принадлежность), а также «меньший роспев». Большой распев представляет собой знаменную традицию мелизматики, с древности свойственную некоторым типам песнопений, например, евангельским стихирам, однако к концу XVI в. переведённую мастерами певческого искусства из «тайнозамкненной» формы в разводную. Запись песнопений в разводе дробным знаменем, требовавшая глубокого знания богатого формульного лексикона знаменного распева, иногда помечалась в списках именем того или иного знаменитого распевщика; определение степени авторского участия в разводных записях, заключающегося в особенностях интерпретации отдельных знамен и формул, в каждом случае нуждается в специальном исследовании. Развод «тайнозамкненных» начертаний мог отражать как авторское прочтение знаков и графических формул, так и местные традиции, передававшиеся устным путём, тонкие отличия которых нуждались в закреплении с помощью детализированной уточняющей нотации. В отличие от «большего» «меньшим» обычно называли распев, соответствующий по стилю столповой знаменной редакции. Возникновение «меньшего» распева литургических текстов разных типов происходило неодновременно. Так, догматики столпового знаменного распева в редакции последней трети XV в. приобрели обозначение «меньших» после того, как в XVII в. была записана их новая, «большая» версия; их «меньший» распев стилистически ничем не отличался от традиционного столпового мелоса стихир Октоиха. Иначе соотносятся по времени мелизматическая и силлабо-невматическая версии евангельских стихир: «большая» первична (она возникла несколькими веками раньше, чем «меньшая», созданная на основе формульного словаря стихир Октоиха в конце XVI в.).