Во время преломления хлеба в селении Еммаус, когда «открылись глаза» спутников Иисуса Христа «и они узнали Его», «Он стал невидим для них» (Лк. 24:30–31). Воскресший Христос является «не миру» (Ин. 14:22), а лишь ограниченному кругу тех, кого Он избрал, потому что для мира, лежащего во зле (1 Ин. 5:19), Он – «камень, который отвергли строители..., камень претыкания и камень соблазна» (1 Петр. 2:7). Поэтому Его не видит даже стража, хотя в момент Воскресения она находится непосредственно у погребальной пещеры. Апостольская проповедь со времени основания церкви была проповедью о воскресшем Христе, а сами апостолы называли себя «свидетелями» Воскресения (Деян. 2:32; 3:15). Воскресение Его для них – основа христианской веры, ибо «если Христос не воскрес, – говорит апостол Павел христианам Коринфа, – то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15:14). «И если мы в этой только жизни надеемся на Христа», не веря в Его Воскресение, ставшее залогом воскресения всех людей, «то мы несчастнее всех человеков» (1 Кор. 15:19). При всём том, что они не были свидетелями самого момента восстания Иисуса Христа из гроба, апостолы свидетельствуют, прежде всего, о самом факте Воскресения (Деян. 2:24; 4:10 и др.) и о его соответствии Писанию (т.е. об исполнении ветхозаветных пророчеств о Христе). Так, апостол Пётр в день сошествия Святого Духа раскрыл собравшимся мессианский смысл 15-го псалма, указав при этом, что слова пророка Давида: «Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тления» (Деян. 2:27) – относятся не к самому пророку, ибо «он и умер и погребён» (Деян. 2:29), а к воскресшему Христу (Деян. 2:30–31). Обращаясь к членам синедриона, апостол Пётр объясняет, что под ветхозаветным образом краеугольного камня (Ис. 28:16; ср.: Пс. 117:22) также следует разуметь Иисуса Христа, Которого они распяли и Которого Бог воскресил из мёртвых (Деян. 4:10–12). В Воскресении Христовом апостол Павел усматривает исполнение обетования, «данного отцам» (Деян. 13:32), подчёркивая при этом, что Воскресший «уже не обратится в тление» (Деян. 13:34). Тема Воскресения присутствует в его проповеди постоянно: не только тогда, когда он обращается к иудеям с их мессианскими чаяниями, но и к язычникам, поклонявшимся «неведомому Богу» (Деян. 17:23, 31–32). Глава 15 его первого Послания к Коринфянам по праву можно назвать, как замечает протоиерей Георгий Васильевич Флоровский, «евангелием Воскресения». В ней апостол Павел пишет не только о самом факте Воскресения Иисуса Христа, но и о значении этого события в христианской сотериологии, соотнося его при этом с будущим всеобщим воскресением человеческого рода. Продолжая апостольскую традицию, святоотеческая мысль обращается к этой теме постоянно. Уже на рубеже I и II вв. в древнейшей евхаристической молитве, помещённой в «Дидахе», первые христиане благодарят Отца Небесного за «бессмертие», которое Он «открыл через Иисуса, Сына Своего». В это же время Игнатий Богоносец выступает против уходящего корнями в гностицизм докетизма, отрицавшего реальность физического тела Иисуса Христа и соответственно признававшего Его страдания и воскресение мнимыми.