Л.М. Лопатин подчеркивал, что «сверхвременность» есть нечто совершенно иное, чем «вневременность» или «безвременность», что означало бы абсолютную непричастность души времени. Душа причастна времени, но таким образом, что время является её «внутренней» характеристикой, над которой она «возвышается» как нечто целостное и единое. Анализ времени как качества души приводит Л.М. Лопатина к утверждению, что душа в её сущности есть субстанция. Называя так сверхвременное бытие души, Л.М. Лопатин присоединялся к лейбницианству как одной из наиболее глубоких версий новоевропейского рационализма. Понятие «субстанция» помогает Л.М. Лопатину до конца объяснить противоречивый характер времени, диалектику сохранения-исчезновения отдельных моментов в нём: «...То, что во времени, взятом отвлечённо в нём самом, является как неудержимое исчезновение каждого достигнутого момента, то для субстанции осуществляется как её положительная длительность или как её действительное сохранение в смене разнообразных состояний». Данная модель оказывается основой всех рассуждений Л.М. Лопатина о природе личности, сознания, души, а в контексте проблемы времени приводит его к утверждению, что исток времени – в самой субстанции. Л.М. Лопатин приходит к метафизическому постулату, буквально повторяющему один из постулатов Алексея Александровича Козлова, первого из оригинальных русских лейбницианцев: «...Время есть необходимая форма деятельности каждой конечной субстанции и взаимодействия таких субстанций между собой». Однако принятие модели взаимодействующих субстанций ведёт Л.М. Лопатина к заметным трудностям. Феноменологический анализ сознания, который является истоком его философских построений, вступает в неразрешимое противоречие с указанной метафизической моделью, и компромисс между ними возможен только за счёт существенного обеднения обеих составляющих. Понимая, что идея непосредственной феноменальной данности бытия в сознании противоречит идее субстанции как особой, самостоятельной сущности, «возвышающейся» над всеми своими конечными состояниями, Л.М. Лопатин пытался развить новое понимание соотношения субстанции и её проявлений. В противоположность обычной трактовке этого соотношения (от Рене Декарта до Артура Шопенгауэра), в которой бытие субстанции мыслится как трансцендентное по отношению к её конечным, феноменальным проявлениям, Л.М. Лопатин утверждал, что субстанция имманентна своим явлениям: «Явления духа должны быть не только показателями, но и прямою реализацией его существа, потому что они суть его акты и состояния, а дух вне своих состояний и действий есть пустая абстракция – словесный термин, а не действительность».