Общее направление книги А.А. Козлова нашло точное отражение в заголовках её девяти глав. А.А. Козлов последовательно рассматривал следующие темы: 1) учение о пространстве и времени в школе Декарта; 2) теория пространства и времени в школе Локка-Юма; 3) пространство и время у Лейбница, Лейбниц и Кларк; 4) догматический период в философии Кларка; 5) переходный период в философском развитии Канта; 6) критический период философского развития Канта (1770–1804), сочинение «О форме и началах мира чувственного и умопостигаемого»; 7) первый отдел «Критики чистого разума» – «Трансцендентальная эстетика»; 8) второй отдел «Критики чистого разума» – «Трансцендентальная логика» и сочинение «Метафизические основы науки о природе»; 9) общее заключение о происхождении теории пространства и времени Канта. В приложении А.А. Козлов кратко изложил поочерёдно воззрения на пространство Рене Декарта, Бенедикта Спинозы, Джона Локка, Дэвида Юма, Готфрида Лейбница, Сэмюэля Кларка; далее были представлены их воззрения на время. А.А. Козлов использовал в работе 12-томное собрание сочинений Иммануила Канта (Kants Sämmtliche Werke) под редакцией Иоганна Карла Фридриха Розенкранца (1805–1879 гг.) и Фридриха Вильгельма Шуберта (1799–1868 гг.), выходившее в Лейпциге в 1838–1842 гг., новейший комментарий 1881 г. Ганса Файхингера (1852–1933 гг.) к «Критике чистого разума», книги исследователей Фридриха Паульсена (1846–1908 гг.), Фридриха Альберта Ланге (1828–1875 гг.), Алоиза Адольфа Риля (1844–1924 гг.), К. Геринга, Вильгельма Виндельбанда (1848–1915 гг.), Бенно Эрдмана (род. в 1851 г.) и др. За исключением Джона Локка и Дэвида Юма, труды которых автор читал во французском переводе, сочинения представителей новоевропейской философии были прочитаны им на языке оригинала. А.А. Козлов отмечал бедность русской литературы по философии Иммануила Канта и считал, что изучение его философии с точки зрения происхождения основных идей способствовало бы развитию русской философии. В философии Иммануила Канта А.А. Козлов отмечал противоречия, такие как присутствие на равных реализма и идеализма, рационализма и эмпиризма, догматизма и скептицизма. К этому следовало бы добавить: «вещей в себе» и «вещей для нас», априорности познания, противником которой был А.А. Козлов, и опыта как основы познания; природы и нравственности, необходимости и свободы. Замечая, возможно, с иронией, что «противоречия и несовместимость» присущи самому фундаменту учения Иммануила Канта, А.А. Козлов не делал попыток понять, какова подлинная причина этих противоречий, и являются ли они всегда противоречиями, если их рассматривать в контексте изучения всей философии Иммануила Канта. А.А. Козлов верил в исключительное предназначение философии и потому не ставил и другой вопрос: не являются ли «противоречия» чем-то таким, что присуще любой философии, поскольку она пытается объяснять все проблемы бытия, исходя из ограниченных возможностей человеческого познания. Для своего времени А.А. Козлов аккуратно и тщательно описал происхождение теории пространства и времени в философии Иммануила Канта в связи с важнейшими учениями о пространстве и времени в новоевропейской философии. Однако в оценках самой философии Иммануила Канта он уделял мало внимания тому обстоятельству, что при всей важности учения о теоретическом разуме без учения о практическом разуме «Критика чистого разума» Иммануила Канта не могла не получить одностороннего толкования.