Кроме того, для иудейских общин диаспоры в той же или даже в большей степени, чем в Палестине, было характерно разнообразие (но не иудейско-эллинистический синкретизм или гностический иудаизм, что предполагало бы утрату идентичности) в вероучении и галахической практике. И потому терминологию и категории «колосской философии» исследователи соотносят с современными «Посланию к Колоссянам» иудейскими текстами, а не более поздними гностическими. Также сторонники этой теории, опираясь на археологические и эпиграфические данные, утверждают, что иудейские общины диаспоры не были изолированными, замкнутыми сообществами, но, напротив, принимали активное участие в общественной и гражданской жизни городов. Это предполагало значительную степень их открытости внешнему миру. Как показывают иудейские эпитафии из Иераполя, по крайней мере, некоторые представители иудейской общины принимали активное участие в деловой и общественной жизни этого города. Исследователям известно, что традиционно иудейские общины не вели активную деятельность по привлечению новых членов, но не отказывали язычникам, желавшим принять иудаизм. Поэтому в рамках такого подхода миссионерство принявших Христа иудеев рассматривается как одна из важнейших черт, внешне отличавших их от других представителей иудейской диаспоры. В то же время иудеи не отказывались от апологетики, обращаясь к образованным носителям эллинистической культуры с разъяснениями своих верований и обычаев, примерами чему являются не только сочинения Иосифа Флавия и Филона Александрийского, но и другие тексты. Воссозданный таким образом социальный контекст позволяет сторонникам этого подхода интерпретировать упоминаемые в «Послании к Колоссянам» особенности «колосской философии» как свидетельства её иудейского происхождения. Это касается не только высказываний, явно апеллирующих к знанию иудейских традиций и текстов (ср.: Кол. 1:12, 21–22; 2:13; 3:11–12), но и тех мест Послания, которые другие исследователи рассматривали в качестве указаний на связь «колосской философии» с гностицизмом (например, Кол. 2:8–10, 15, 18, 20, 23), включая упоминания о «мудрости» (Кол. 1:9, 28; 2:3; 3:16; 4:5) и «полноте» (Кол. 1:9, 19, 25; 4:12; ср.: 2:2). По мнению сторонников этой теории, её преимуществом является то, что в рамках такого подхода нет необходимости реконструировать не известное по другим источникам синкретическое религиозное движение или философскую школу, использующую отдельные элементы иудейской практики и риторики, поскольку все засвидетельствованные в «Послании к Колоссянам» особенности «колосской философии» могут быть истолкованы как закономерные следствия религиозно-философской полемики внутри иудейского сообщества, частью которого всё ещё оставались новообращённые последователи Христа.