Коммодиан проводит параллель между грехопадением человека и его искуплением. Так, если в первом случае дьявол обманул человека, пообещав ему бессмертие, но в результате подвергнув смерти, то во втором случае Господь обманул дьявола, Сам став человеком и захотев умереть, чтобы человека освободить от смерти: «Так возглашает Божий закон: когда Всевышний стал уничиженным, / Ад отступил, чтобы Адам был избавлен от смерти; / Снисшёл в могилу Господь, сжалившись над Своим созданием, / И так таинственно Он опустошил крепость смерти. / Перехитрил Господь древнего разбойника, скрывшись, / И захотел пострадать, а скорее его ниспровергнуть. / А тот, дерзкий и всегда свирепый, как враг, / Пока надеялся свирепствовать над человеком, был побеждён Всевышним». Как в грехопадении древо познания добра и зла было причиной смерти человека, так в искуплении древо Креста стало причиной его жизни: «Смерть в древе была, и жизнь скрывалась в древе, / На котором висел Бог и Господь, Творец нашей жизни. / Это древо жизни предсказал Господь, / Чтобы тот, кто поверит Ему, так стал бы вкушать от него. / Берёт и вкушает сладостно заповеди Вышнего Бога / И уходит, поскольку силён воскреснуть, от смерти». Как древо познания означало древний закон, так и древо Креста, которое было древом жизни, означало новый закон. И так же как непослушание древнему закону стало для человека источником смерти, так и исполнение нового закона есть источник жизни. В полемике против иудеев Коммодиан развивает характерную для раннего христианства экклезиологическую тему соотношения ветхозаветной и новозаветной церквей: иудейская церковь («синагога»), не познав Христа, уступила место «церкви из язычников». Прообразы этого он находит в Ветхом Завете и у апостола Павла: «Два народа различила в себе Ревекка: / Этот первый возник, другой – чтоб ему наследовать». «Какая слава вдруг осияла язычников, / Чтобы они стали народом, которого ранее не было! / Не был ли удивлён Исав, возлюбленный отцом, / Что младший брат взял его первородство?/ И синагога не могла узнать время, / Когда она отпадёт и какого лишится Вождя; / Как было написано: Птицы знают свои времена, / А народ сей не узнал время Моего пришествия». То же было прообразовано Ефремом и Манассией, Каином и Авелем, Лией и Ревеккой: «Посмотри: Лия была прообразом синагоги, / Столь слабая глазами, что для Иакова было знаком; / Но служил он опять за любимую младшую – / Истинное таинство и прообраз нашей церкви». В «Наставлениях» Коммодиан кратко упоминает основные церковные служения, делая акцент на тех религиозно-нравственных качествах, которыми должны обладать эти люди. Так, он говорит о «клириках» («clerici»): «пастырях церкви» («pastores»), т.е. епископах, и «старших по возрасту» («majores nati»), т.е. пресвитерах. Если они будут править преданно и верно, не допуская отступления от веры и расколов, если будут помогать бедным и немощным, то исполнят свой долг и сохранят свою паству: «В таких заключается надежда и живёт вся церковь». О диаконах (ministri, zacones = diaconi) Коммодиан говорит несколько подробнее: «Служение Христа, диаконы, исполняйте в чистоте; / О, служители, исполняйте указания Учителя. / Не убегайте от лица справедливого Судии, / Усиливайте своё служение во всём как опытные. / В горняя взирая, всегда будьте преданы вышнему Богу. / Служители, воздавайте Богу все непорочные таинства (inlaesa sacra), / Будьте готовы подать пример во всём. / Преклоняйте ваши главы перед пастырями, / Пусть будет так, чтобы вы могли быть угодны Христу».