Отвечая на апорию, Димитрий Кидонис сначала показывает те трудности, которые возникают у самих паламитов при допущении отличия ипостасных идиом от сущности, поскольку последняя не может быть причиной первых. Кроме того, параллели между ипостасными особенностями и энергиями невозможны и потому, что раз энергии общие у всех лиц Троицы, то в таком случае и Сыну принадлежало бы отцовство. Затем следует решение вопроса. Ипостасные особенности являются отношениями. Сущность и её свойства в Боге – одно, они различаются лишь мысленно, не в том смысле, будто Бог не является жизнью, премудростью и благом, а в том, что в Боге нет реального множества. Отцовство и сыновство, реально существующие в Боге, противопоставляются относительно друг друга, но не относительно сущности, в которой они имеют своё бытие. Поэтому отцовство и сыновство тождественны сущности, никак не будучи ей противопоставлены. Они различны по взаимному отношению. Сложность возникает, когда нечто существует в чём-то и имеет отношение к подлежащему, а не ко внешнему; отношения же не существуют в чём-то, к чему относятся, но именуются так в сравнении с другим. Тождество отцовства и сущности отнюдь не означает тождества отцовства и сыновства и лишь мысленного их различия. Если же кто из святых и говорил об отличии сущности и ипостаси, то имел в виду не действительное, а мысленное отличие. Краткая критика паламизма содержится также в «Духовном завещании» Димитрия Кидониса. После составления Иоанном Кантакузином двух трактатов против сочинения Прохора Кидониса «О сущности и энергии» Димитрий Кидонис пишет экс-императору письмо, в котором жалуется на большое количество копий сочинения Иоанна Кантакузина и предупреждает, что если Иоанн Кантакузин не перестанет распространять своё сочинение, то он будет вынужден написать сам против Иоанна Кантакузина в защиту умершего брата, вернее же – в защиту самой истины. В письме к неизвестному другу в память Прохора Димитрий Кидонис сравнивает брата с древними мучениками и говорит, что Прохор пострадал за то, что не стал приносить жертву новым богам. Открытое отвержение паламизма содержится в речи Димитрия Кидониса к Иоанну Палеологу. Димитрий Кидонис признаёт, что «обличение этих догматов» принесло ему большой вред, но он готов, скорее, пострадать, чем согласиться с такой погибелью. Косвенной полемикой с паламизмом, по мнению исследователей, определялся и выбор для перевода августиновских «Монологов». Итак, несмотря на то что Димитрий Кидонис, будучи занят политической деятельностью, не располагал длительным временем для составления собственных богословских сочинений, потратив, кроме того, значительную часть сил на переводы, его влияние было значительным. Он был почитаем как своими учениками (о чём свидетельствует торжественная эпитафия, сочинённая Мануилом Калекой), так и много позже. Согласно Геннадию Схоларию, современные ему римляне почитали Димитрия Кидониса наравне с блаженными древними учителями. Православная церковь, со своей стороны, предала Димитрия Кидониса посмертной анафеме, а православный автор Димитрий Хрисолор описывает Димитрия Кидониса словно предателя, «змея... врага», худшего, нежели псы, поскольку «даже собаки защищают своих хозяев пред лицом внезапной опасности». Димитрий Кидонис положил начало усвоению византийскими богословами (как антипаламитами, так и паламитами) томизма – процессу, так до конца и не завершившемуся вследствие падения империи в 1453 г., – а также стал одним из первых «экуменистов», стремившихся преодолеть этнические предрассудки и исторические обиды и положить конец разделению церкви на западную и восточную половины. См. также  Димитрий Кидонис