Главным новшеством первого из годовых циклов, опубликованного сначала отдельными тетрадями (1700 г.), а затем целиком (1704 г.), стало использование итальянских мадригальных стихов для текстов арий и речитативов. Таким образом, будущие музыкальные произведения по структуре и характеру поэзии соответствовали итальянской кантате, которую Э. Ноймайстер в лекциях 1695 г. (прочитанных в Лейпцигском университете) характеризовал как «фрагмент оперы, состоящий из Stylo Recitativo и арий». Радикально новаторские либретто были положены на музыку вайсенфельсским придворным капельмейстером Иоганном Филиппом Кригером; и хотя ни одно из 79 его сочинений на стихи Э. Ноймайстера из данного цикла не сохранилось, исследователям известно, что почти все они были написаны для солистов, без участия хора. Однако в дальнейшем Э. Ноймайстер занял более гибкую позицию и отказался от копирования жанра сольной кантаты: в третьем и четвёртом циклах, написанных для двора в Эйзенахе (Айзенахе), наряду с мадригальной поэзией для арий и речитативов присутствуют фрагменты библейского текста и строфы лютеранских церковных песен. Практика смешения текстов сама по себе была традиционной для музыки протестантов, однако в данном случае её следствием стало большое разнообразие музыкальных номеров, в том числе ансамблевых и хоровых, в кантатах немецких композиторов, принявших реформу Э. Ноймайстера. Положенный на музыку Г.Ф. Телеманом цикл 1711 г. принёс поэту признание и дал импульс к распространению «мадригальной кантаты». Так, Иоганн Себастьян Бах, познакомившись с творчеством Э. Ноймайстера и написав на его тексты в общей сложности пять произведений (церковных кантат), с 1714 г. использовал исключительно либретто нового типа. Хотя исходный замысел Э. Ноймайстера состоял в подражании кантате, сложившийся в результате его реформы тип церковной композиции существенно отличался от светских сольных кантат, распространившихся в Германии примерно в это же время. Поэтому как музыкальные теоретики, так и церковные композиторы первой половины XVIII в. с большой осторожностью пользовались термином «кантата» по отношению к богослужебным сочинениям, даже если в основе их либретто лежали мадригальные стихи. В частности, Иоганн Маттезон в трактате «Совершенный капельмейстер» отстаивал жанровую чистоту кантаты, которая должна состоять из «арий, речитативов, ариетт, ариозо и т.д.» и по своей истинной природе «не терпит иных инструментов, кроме клавира и баса». Далее теоретик в полемике с теми, кто причисляли к кантатам ординарные, т.е. предусмотренные уставом, церковные произведения (ordentliche Kirchen-Stücke), указал на то, что чистота жанра в них нарушалась: «Они не только снабжены всяческими инструментами, но и столь сильно смешены с хорами, хоралами, фугами и т.п., что вследствие этого по большей части утрачивают своё подлинное свойство, ибо истинная природа кантаты не терпит подобных вещей». В этом контексте неудивительно, что И.С. Бах именует кантатами лишь шесть своих сочинений: три для сопрано, одно для альта, одно для баса и ещё одно, известное в трёх вариантах, для сопрано, для альта и для баса. Эти произведения действительно отвечают жанровым критериям сольной кантаты.