Эти внешние свидетельства исследователи не могут рассматривать в отрыве от внутренних, поэтому важны выявленные в самих текстах Евангелий подтверждения церковному Преданию об их составлении. В отношении Евангелия от Матфея основным спорным вопросом являются еврейское происхождение евангелиста и ориентированность этого Евангелия на христиан из евреев. Среди учёных есть те, кто полностью принимают церковное Предание, те, кто считают евангелиста грекоговорящим христианином из евреев, и те, кто настаивают на том, что он был христианином из язычников. Хотя в настоящее время большинство учёных считают Евангелие от Матфея изначально написанным на греческом языке, на протяжении XIX–XX вв. не раз делались попытки на основе риторико-филологического анализа доказать, что языком оригинала является еврейский (переводным это Евангелие считали Теодор Цан, Дебраннер, Жан Карминьяк). К наиболее обсуждаемым относится, например, объяснение употребления слова «оберег» (в синодальном переводе – «хранилище») в Мф. 23:5. Здесь явно имеется в виду слово «тфиллин», неоднократно упоминаемые в еврейском тексте Ветхого Завета (Исх. 13:16; Втор. 6:8–9; 11:18 и др.). Келли Кларк доказывал, что, используя это слово, евангелист выдаёт своё нееврейское происхождение, уподобляя тфиллин языческим амулетам. Однако такое же словоупотребление встречается у Иеронима Стридонского и Иоанна Златоуста, знакомых с еврейской традицией и знавших, чем отличаются тфиллин от амулетов. Более того, в еврейской традиции, начиная с межзаветной эпохи, прослеживается отношение к тфиллин как к амулетам, которые защищают от злых духов, сглаза, приносят удачу и т.п. Признаками еврейского происхождения текста Евангелия от Матфея считаются высказывания против язычников (Мф. 5:47; 6:7), особый акцент на «бегстве в субботу» (Мф. 24:20), возможное наличие гематрии (Мф. 1:1–17). Часто исследователи говорят о том, что писавший Евангелие от Матфея не имел правильного представления о религиозных течениях в иудаизме, считал учение фарисеев схожим с саддукейским (Мф. 16:5–12), а воскресение мёртвых – частной проблемой, а не основой саддукейского учения (Мф. 22:23). Однако, по мнению исследователей, даже отсутствие конкретных деталей (топографических, культовых, политических и т.п.) может свидетельствовать лишь о том, что Матфей, составляя Евангелие в Иерусалиме для евреев, не имел необходимости называть общеизвестные или сохраняемые традицией Иерусалимской общины детали: например: «...и прибыл в Свой город» (Мф. 9:1), в параллельном месте в Евангелии от Марка – «...пришёл Он в Капернаум» (Мк. 2:1). Таким образом, даже сравнительно меньшее число деталей в Евангелии от Матфея, чем в Евангелии от Марка, может говорить в пользу аутентичности Евангелия от Матфея. Цитата Зах. 9:9 в Мф. 21:5 близка к еврейскому тексту Ветхого Завета, а не к Септуагинте (LXX). Хотя слова в Евангелии от Матфея о двух животных, на которых Христос въезжал в Иерусалим, часто расцениваются как непонимание евангелистом семитских конструкций, однако подобные удвоения (по сравнению с Евангелиями от Марка и от Луки) встречаются у него также в Мф. 8:28–32 и 21:1–9.