В трактате «О дивинации» Цицерон свидетельствует, что Карнеад предлагал много аргументов, направленных против дивинации как искусства предсказывать будущее, однако какие именно из приводимых Цицероном во второй книге трактата аргументов принадлежат Карнеаду, исследователи определить не могут. Д. Аман в фундаментальном исследовании истории античных и эллинистических философских аргументов против детерминизма и дивинации возводил к Карнеаду многие способы опровержения античных детерминистских теорий предсказания будущего и прослеживал влияние его критики дивинации на обширном фактическом материале, начиная с современников Карнеада и заканчивая христианскими писателями IV в. Хотя восстановленные Аманом «аргументы Карнеада» соответствуют общему стилю мышления Карнеада и действительно могли им развиваться, в имеющихся источниках нет никакого подтверждения того, что Карнеад предлагал именно такие доводы, вследствие чего работа Д. Амана и опирающиеся на неё исследования остаются историко-философской спекуляцией. Оценивая рецепцию философских взглядов Карнеада, исследователи различают его непосредственное и его опосредованное влияние на философов последующих веков. Поскольку Карнеад не оставил сочинений, его непосредственное влияние ограничивается временем его жизни. Вместе с тем оно было весьма интенсивным: учение Карнеада было хорошо известно в Греции и в Риме, представители всех современных ему философских школ были вынуждены учитывать его аргументацию и реагировали на неё в собственных сочинениях, стремясь вывести различные положительные философские концепции из-под сокрушительной скептической критики Карнеада. После смерти Карнеада его взгляды распространялись и развивались его учениками и определяли философское содержание академического скептицизма. Прекращение существования Третьей Академии в I в. до н.э. не привело к забвению Карнеада: его философия широко обсуждалась в Риме, где одним из лучших её знатоков стал Цицерон. В поздней эллинистической философии, например, в сочинениях Секста Эмпирика и неоплатоников, Карнеад включался в общую скептическую традицию как её яркий представитель и в силу систематизирующего склада его философствования воспринимался как «образцовый» скептик. При этом его индивидуальность часто стиралась, а оригинальные взгляды искажались и смешивались со взглядами других скептиков. В такой искажённой и смутной форме взгляды Карнеада всегда оставались востребованными в философии; всякий раз при пробуждении у философов интереса к скептицизму аргументация Карнеада оказывалась вновь актуальной и развивалась на новом уровне. Вплоть до XX в. Карнеад воспринимался философами преимущественно как скептик; положительные элементы его учения привлекали мало внимания. Намеченные Карнеадом способы преодоления философского скепсиса путём перехода от концепции «абсолютной истины» к идеям «стремления к истине», «правдоподобия» и «вероятности» заинтересовали исследователей лишь в XX в.; их отзвуки прослеживаются в философии науки Карла Раймунда Поппера, в теории познания Р. Чизема и в ряде других современных философских концепций. Упоминания Карнеада в сочинениях христианских писателей эпохи патристики довольно редкие; его имя обычно встречается либо в контексте общего анализа особенностей учения академиков как философской школы, либо в контексте критики взглядов языческих философов, в ходе которой мнения Карнеада использовались как в качестве показательных иллюстраций, так и в качестве источника дополнительных философских аргументов.