Поскольку еврейский язык почти не функционирует как разговорный, а культивируется, прежде всего, как литературный, в этот период исследователи не могут говорить о значительных языковых изменениях. Большинство авторов, пишущих на еврейском языке в Средние века, ориентируются на нормы древнееврейского языка, библейского или раввинистического. Инновации, как правило, не затрагивая структуры языка, связаны с теми или иными литературными движениями, такими как восточный пиют, или ограничены развитием и расширением лексического фонда для выражения новых понятий, в основном, научных и философских. Многие новые явления в лексике и грамматике не получали широкого распространения. Такая мозаичная картина развития языка не в последнюю очередь связана с отсутствием доминирующей литературной традиции, как это было в библейский и отчасти в мишнаитский периоды; в то же время условия для целенаправленного возрождения языка и появления единой нормирующей инстанции, такой как Ваад ха-лашон в XIX в., ещё не сложились. В широком смысле термин «пиют» (поэзия) означает литургическую еврейскую поэзию, создававшуюся после Библии и Кумрана вплоть до периода гаскалы. Однако в творчестве ряда авторов, работавших преимущественно в Палестине в V–VIII вв. (Иосе бен Иосе, Яннай, Элеазар Калир и др.), сложилась особая литературная традиция, называемая «восточный пиют». Язык произведений этих авторов (пайтаним) определяется, в основном, нормами написания раввинистического еврейского языка, что объясняется близостью содержания их произведений к литературе мидрашей (по этому признаку, если бы не значительные языковые нововведения, эту литературу исследователи могли бы отнести к раввинистической). Исследователи отмечают новые черты как в области словообразования (отымённые глаголы, отглагольные существительные, образование глаголов от союзов и частиц), морфологии, так и в семантике (значения слов на основе звуковых ассоциаций: «долина» приобретает значение «земля» под влиянием греческого слова «земля») и синтаксисе (ряд предлогов-проклитик присоединяется к личным формам глагола). В целом язык восточного пиюта отличается семантической и формальной усложнённостью, богатством задействованного лексического материала по сравнению с более простым и в смысловом отношении прозрачным стилем раннего анонимного пиюта, ориентированного на библейскую лексику. По мнению исследователей, язык еврейских поэтов, работавших в Испании в XI–XII вв., отличается небольшим количеством нововведений, ориентацией, в основном, на библейский, в меньшей степени на раввинистический еврейский язык, а также на язык пиюта; характерно также значительное арабское влияние. Языковая традиция андалузской еврейской поэзии неоднородна: степень освоения того или иного базового элемента (библейский, раввинистический или язык пиюта) варьируется от автора к автору – от почти полного отрицания раввинистического еврейского языка в качестве поэтического (Менахем бен Сарук, Дунаш бен Лабрат, Моше ибн Эзра и Иегуда Галеви) до значительного применения раввинистического еврейского языка (Шмуэль га-Нагид).