Ветхозаветные чтения остались в Профитологии, сохранившем рождественско-триодную структуру древнего константинопольского Лекционария и некоторые древние песнопения. Существенные изменения претерпел и чин Божественной литургии, в начале которой появились три антифона, а чтение паремий (ветхозаветных чтений) в праздничные дни было перенесено на вечерню, в результате чего на литургии остались только новозаветные чтения. Особое значение получил чин приготовления Даров (протесис, или проскомидия), который стал совершаться перед началом литургии. К этому же времени, как полагают исследователи, относится и начало регулярного использования формуляра литургии Иоанна Златоуста, что позднее привело к существенным ограничениям в использовании формуляра литургии Василия Великого. Значительно был сокращён гимнографический материал, использовавшийся аскитирионами в доиконоборческий период. Новая литургическая традиция, сформировавшаяся в результате проведенной литургической реформы, была зафиксирована в «Синаксаре Великой церкви» (известном также под поздним названием Типикона Великой церкви), который представлял собой лекционарный указатель новозаветных и ветхозаветных чтений для годового подвижного и неподвижного кругов богослужения, дополнявшийся уставными рубриками. Перемены в богослужении сопровождались изменениями в его восприятии и интерпретации. Во многом под влиянием сирийских литургических комментариев в середине VIII в. в Византии был составлен новый литургический комментарий, известный под названием «Церковная история»; в древних списках он надписан именем Василия Великого (с формуляром его литургии он связан текстологически), а в некоторых позднейших – именем Константинопольского патриарха Германа I. Принципиальной особенностью этого комментария, отличавшей его от комментария Максима Исповедника и сближавшей со сходными сирийскими текстами, была интерпретация литургии вместе с предшествующим ей чином протесиса как символического изображения земной жизни Спасителя и главных моментов Его искупительных деяний, что во многом определялось особым христоцентризмом и взглядом на Евхаристические Дары как на единственное истинное изображение (икону) Иисуса Христа, характерным для иконоборческой эпохи. Прекращение использования и последующее исчезновение сложных гимнографических текстов, происхождение и исполнение которых было связано с древними аскитирионами (в том числе и исчезновение древних кондаков), указывают на то, что в иконоборческий период городские аскетические общины перестали быть движущей силой развития константинопольского (т.е. «византийского») богослужения. В конце VIII в. их место заняли монахи, чьё участие в церковной жизни значительно усилилось после прихода к власти императрицы Ирины в 780 г. Достаточно быстро они не только восстановили своё прежнее положение и влияние в столице и других городах империи, но и существенно укрепили его. Господствующее положение, занятое монахами в Константинопольской церкви после VII Вселенского собора (787 г.), стало причиной новых изменений в византийском богослужении, т.к. на рубеже VIII–IX вв. монахи были носителями и проводниками палестинского литургического влияния.