Осип Мандельштам, выдвинувший «эллинистическое» понимание символа как всецело посюсторонней, подвластной человеку «утвари» («всякий предмет, втянутый в священный круг человека, может стать утварью, а следовательно, и символом»), охарактеризовал символизм как «лжесимволизм»: «Роза кивает на девушку, девушка на розу. Никто не хочет быть самим собой» («О поэзии...», 1928 г.). Художественная практика XX в. стремится освободить символ от эзотеричности, «запечатанности». В западной философии неокантианец Эрнст Кассирер (1874–1945 гг.) сделал понятие символа предельно широким понятием человеческого мира: человек есть «животное символическое»; язык, миф, религия, искусство и наука суть «символические формы», посредством которых человек упорядочивает окружающий его хаос. С иных, более далёких от рационализма позиций даёт универсальное понимание символа юнгианская школа: психоаналитик Карл Густав Юнг (1875–1961 гг.), который отверг предложенное Зигмундом Фрейдом (1856–1939 гг.) отождествление символа с психопатологическим симптомом и продолживший романтическую традицию (воспринятую через И.Я. Бахофена и позднего Фридриха Ницше), истолковал всё богатство человеческой символики как выражение устойчивых фигур бессознательного (так называемых архетипов), в своей последней сущности неразложимых. Точка зрения К.Г. Юнга, воспринятая некоторыми филологами (Карл Кереньи) и литературоведами (Маттиас Макдоннелл Бодкин и др.), на деле привела только к малоконструктивной «охоте за архетипами»; особенно опасной возможностью юнговской символологии исследователи называют полное размывание границ между символом и мифом и превращение символа в лишённую твёрдого смыслового устоя стихию. Экзистенциалистская философия Мартина Хайдеггера (1889–1976 гг.) вообще снимает проблему аналитической интерпретации символики поэзии во имя «чистого присутствия стихотворения»: «Тайну мы познаём никоим образом не через то, что мы её разоблачаем и расчленяем, но единственно через то, что мы сохраняем тайну как тайну». Этот антианалитизм имеет основания в объективной природе символа и может быть «снят» лишь в такой позитивной теории символа, которая сумела бы вполне учесть его рациональные и внерациональные аспекты, не мистифицируя последних. В качестве примера символического мышления исследователи иногда приводят понимание христианами света. Свет воспринимается верующими не просто как физическое явление природы, а как символическое присутствие Бога в данном конкретном месте, т.к., согласно Библии, – «Бог – есть Свет». Отсюда же происходит традиция зажжения свечей в христианских храмах.