Древляне крепко бились, не хотели сдаваться. Год стояла Ольга около города и не могла взять его. И послала она к горожанам, говоря: “Все города уже сдались мне и платят дань, и возделывают нивы свои. А вы от голода умрёте, если не согласитесь платить дань”. Древляне сказали: “Мы рады бы заплатить, да боимся мести”. Сказали им Ольга: “Мы уже вам отомстили. Вы истощены, и я не стану утяжелять вашу дань, как мой князь. Дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья”. Собрали те воробьёв и голубей и послали к ней с выражением искренности, а Ольга повелела к каждой привязать серу с трутом и отпустить их, поджёгши трут. И полетели они в свои гнёзда, и запылал город. Древляне не смогли погасить пожара и побежали из города. И велела Ольга одних ловить и убивать, других отдала в рабство воинам, а иных оставила платить дань. И всю деревскую землю покорила она, и возложила на древлян дань тяжёлую. Исследователи отмечают, что в этом сказании о мести Ольги прослеживается эпическая назидательность; труднее заметить влияние восточных эпических поэм о царях («Шах-наме»). Обман, жестокость, коварство и другие действия княгини, мстящей за убийство мужа, прославляются летописцем как высший, справедливый суд и отнюдь не осуждаются, будучи привычными, в духе того времени. Реальность здесь переплетается с вымыслом. Так, реальным фактом исследователи считают сожжение города Искоростеня. Но история похода Ольги, продолжающая сказание о мести, пером летописца обращена в «идеологическое оружие»: действия киевской правительницы утверждали необходимость княжеского дома и неизбежность кары, ожидающей всякого, кто в этом усомнится. Однако никакого наследственного права на престол к этому времени зафиксировано не было: право было только на стороне сильного. И здесь перед исследователями встаёт первый вопрос: кто обладал реальной силой, если Святослав покорил все города древлян, а Ольга не могла взять в течение года один только Искоростень? Далеко рассчитанным политическим шагом было принятие Ольгой из рук византийского императора крещения. В летописях Ольгу называли предвозвестницей православной русской земли. Она первой сбросила, по словам летописца, греховные одежды первого Адама и облеклась в одежды нового Адама – Христа. Первой из русских якобы вступила в царство небесное. «Кто не подивится мужеству и целомудрию блаженной Ольги»? – вопрошает летописец. Не будучи крещёной, управляла страной. Лишившись мужа, не захотела выйти замуж за другого. Убийцам же супруга своего месть воздала по обычаям властителей, ибо заботилась о том, чтоб установить к добру и пользе царскую власть в русской земле, отеческое наследие сыну своему, которого она очень любила. Особенно заботилась Ольга о духовном, с упоением рассказывает летопись, ибо коснулось её сердца слово спасения, приводя к истинному благоразумию, о котором привыкла размышлять. Премудростью уразумела она, то все люди её земли, не зная о существовании Бога, поклоняются неразумным кумирам, не являющихся богами, напрасные жертвы приносят. Подвиг её в том и состоял, отмечает летописец, что, не зная закона христианского, жила чистой и целомудренной жизнью и жаждала она стать христианкой по свободной воле. И захотелось Ольге пойти в Царьград, сама хотела увидеть красоту церковную, услышать слово благочестия, разумом познать православную веру. Без всякого сомнения хотела креститься. (А в это время сын её Святослав воевал с болгарами и взял восемьдесят городов по Дунаю, и жил в Преславце, господствуя над болгарами. С Царьграда подати и дани брал.)