Кто не знает этих строк из «Повести временных лет…»?  Кто не знает самой «Повести временных лет…»? В наше динамичное время далеко не каждый найдёт свободную минуту, чтобы перечитать эти чудесные легенды из древнего летописного свода, положившего начало книжной культуре русского народа, а также других народов, населявших просторы Восточной Европы. Когда читаешь её, то создаётся впечатление, что в те стародавние времена жизнь была красивой и размеренной, природа – щедрой и богатой, а люди – умными и сильными, достойными почестей и славы. И рисует воображение князей киевских и царей византийских, воинов храбрых и ладьи расписные. Но не могут наши сердца, глаза и уши довольствоваться этим, а хотят ещё знать, так ли было всё это на самом деле. И сходятся войска знатоков для схватки у этого памятника старины, и ломают копья, и притупляют мечи, потому что каждый отстаивает своё право на истину. Но истина прячется во мгле веков, и лишь смутные тени прошлого будят фантазию и порождают всё новые и новые версии. Что плохого в этом? Ничего. Потому что правда любит стыдливо прятаться в одежды вымыслов, чтобы быть привлекательной. И мы все охотно плетём кружева преданий и легенд, и в этом наша человеческая суть. Что с того, если летописца Нестора, автора «Повести временных лет…», не было вообще, а летописный свод создавался гораздо позднее и неоднократно?  Великое видится на расстоянии, и никто в X–XI вв. не мог увидеть величие будущей Руси, величие киевских князей. И в дальнейшем не видно было вначале, что Москва станет центром великой державы. Пусть князья и цари были мстительными и жестокими, коварными и жадными, но они закладывали краеугольные камни в основание державы, выполняли своё историческое предназначение. Честь и хвала классикам нашей истории! Но стоит ли нам, их ученикам и последователям, закрывать глаза на то, что летописи грешат отрывочностью сведений, противоречивостью и явной тенденциозностью характеров, а порой и откровенными нелепостями. Не будем забывать о том, что историю вершат и пишут люди и хронографы пишут далеко не всегда по свежим следам событий, а зачастую видят сквозь призму времени, более или менее длительного. И не всегда автор располагает достаточным количеством сведений, не всегда бывает искренним с самим собой и с читателями, дополняя пропущенные события плодами собственных фантазий. Признать это не означает оскорбить величие прошлых событий, унизить автора или издеваться над невежеством читателя. И если мы хотим знать, что было на самом деле, а не рождалось в воображении какого-нибудь монаха, исполняющего конкретное послушание, это не будет оскорблением ни для нас, ни для уважаемых нами предков, которые не виноваты в том, что память о них использовалась кем-то в корыстных целях, вольно или невольно искажалась, пусть и не по злому умыслу, а только по неведению. И ещё неизвестно: хотели бы наши великие предки, чтобы о них вспоминали именно так, как вспоминали и вспоминают, рисовали их именно такими, какими рисовали или рисуют. Они не могут защитить себя, а мы не можем защитить их, потому что не можем быть участниками тех событий. А можем только рассказывать о них, передавая чьи-то мнения и знания, сопоставляя и анализируя. И мы вправе сомневаться в искренности любого историка. Пусть ошибаемся и мы, однако что наши ошибки уже не способны изменить ход тех событий.