Несмотря на то что роль участников судебных процессов плохо согласуется с киническим образом жизни, исследователи не могут исключать, что какие-либо киники, возможно, выполнявшие роль «придворных философов» влиятельных чиновников Римской империи, действительно выступали против христиан, однако борьба с христианами не была целью кинизма как философского направления. В сочинениях ересеологов мученика Ипполита Римского и священномученика Иринея Лионского о кинизме иногда говорится при обсуждении еретиков, практиковавших чрезмерный аскетизм: энкратитов, Маркиона, Валентина и валентиниан и др. Хотя исследователи не могут исключать, что соприкосновение некоторых христиан с учением киников могло подвигнуть их к неортодоксальным аскетическим практикам, такого рода сопоставления имеют, скорее, типологический, чем исторический характер. Основоположником традиции использования рассказов о киниках для обоснования некоторых положений христианского вероучения и нравственного учения является Климент Александрийский, в сочинениях которого неоднократно приводятся изречения киников, согласующиеся с христианской верой, а также критические высказывания киников о языческой религии. Наиболее часто он цитировал высказывания, посвящённые критике человеческой тяги к удовольствиям, наслаждениям и стяжательству. Использование различных положительных свойств киников в качестве образца, предлагаемого христианам для подражания, встречается у многих христианских писателей. Ориген в сочинении «Против Цельса», отвечая на упрёк в том, что христиане проповедуют на улицах перед простыми людьми, указывал, что так поступали и киники, которые «собирали не каких-либо учёных людей, а звали к себе слушателей с перекрёстных улиц»; он с похвалой упоминает о добровольной бедности Диогена и Кратета. Епископ Кесарии Каппадокийской Василий Великий в Слове «К юношам, о том, как пользоваться языческими сочинениями» приводил Диогена как пример презрительного отношения к богатству и мирским благам, а также ссылался на его изречение, в котором высмеивалась излишняя забота о внешности. Григорий Богослов в похвальном Слове, обращённом к кинику Ирону (Максиму), отмечал, что некоторые полученные Максимом во время кинической жизни навыки могут быть полезны и в христианстве: «В кинической философии он осудил безбожие, а похвалил воздержание от излишнего, и стал... псом против действительных псов, любомудрым против немудрых и христианином для всех. Он пристыжает высокомерие киников сходством наружности, а малосмысленность некоторых из наших – необычностью одеяния, и доказывает собой, что благочестие состоит не в маловажных вещах, и философия – не в угрюмости, но в твёрдости души, в чистоте ума и в искренней наклонности к добру». В одном из стихотворений, рассматривая «примеры добродетели», которые христиане могут почерпнуть у гречесских философов, Григорий Богослов упоминает о нищете и умеренности «синопского пса» Диогена и о нестяжательности Кратета; он также приводит историю о том, как один из киников, получив от царя талант золота, тут же на весь этот талант купил один хлеб, говоря, что он нуждается лишь в этом. По словам Григория Богослова, такая жизнь приличествует христианам, призванным руководствоваться евангельским призывом к преодолению многозаботливости (ср.: Мф. 6:25–34).