В 1953 г. Давид Флуссер выдвинул гипотезу, согласно которой «Исаии пророка Вознесение» отражает не только дуалистическое богословие, характерное для кумранитов, но и основные моменты истории этой секты: пророк Исаия олицетворяет Учителя праведности из кумранских текстов, царь Манассия – Нечестивого (перво)священника, а самаритянин – Учителя лжи, в целом же история бегства Исаии в пустыню и последующие события не что иное, как изложение истории кумранской общины. М. Филоненко, развивая эту гипотезу, сопоставил повествование «Исаии пророка Вознесения» с гипотезой происхождения кумранской общины Андре Дюпон-Соммера: если Исаия является образом Учителя праведности, то Манассия – это Аристовул II, а Белкира – Гиркан II (Нечестивый (перво)священник). О связи «Исаии пророка Вознесения» с историей и богословием кумранской общины писали и другие учёные, в том числе отечественные. Тем не менее, эту теорию исследователи считают весьма уязвимой, прежде всего, потому, что «Исаии пророка Вознесение» имеет отчётливо христианский характер, и его основные богословские идеи отличаются от тех, которые были основополагающими для кумранитов. Среди кумранских находок нет ни одной, указывающей на то, что какая-то часть «Исаии пророка Вознесения» уже существовала в дохристианскую эпоху. М.И. Соколов предполагал знание автором «Исаии пророка Вознесения» второй книги Еноха. Однако исследователи полагают, что сходство двух памятников связано, скорее, с общей структурой и особенностями повествований о вознесении на небеса (см. ст. Вознесение). Из других апокрифических апокалипсисов к «Исаии пророка Вознесению» исследователи считают близкими Завет Левия и третью книгу Варуха. Ряд учёных пытались доказать гностическое происхождение «Исаии пророка Вознесение». И хотя, по свидетельству Епифания, сочинение использовалось гностиками (архонтиками и иеракитами), его богословие в целом выглядит ортодоксальным. Поскольку в апокрифе большое внимание уделяется теме пророчеств и видений по внушению Святого Духа, П. Бори предположил, что в тексте памятника присутствуют протомонтанистские мотивы и последующая антимонтанистская редакция. На протяжении XX в. теория компиляционного характера «Исаии пророка Вознесения» доминировала, впрочем, ещё Фрэнсис Кроуфорд Бёркитт отстаивал целостный характер апокрифа. Он указывал на то, что невозможно устранить из повествования христианские элементы, не разрушив его основу (обе части тесно связаны между собой). По мнению Ф.К. Бёркитта, памятник был полностью создан во II в. Пересмотр сложившихся представлений был инициирован итальянскими учёными в 1980 гг. Одним из ключевых пунктов нового подхода стал отказ от диахронного анализа в пользу целостного восприятия текста памятника (эту гипотезу активно развивали Дж. Найт и Р. Бокем). Сторонники целостной интерпретации обычно относят составление «Исаии пророка Вознесение» к началу II в. (на основании христологии; однако Л. Уртадо по тому же критерию – к середине или второй половине II в.). По мнению Дж. Найта, текст появился во время гонений при императоре Траяне. Р. Бокем датировал его и более ранним периодом (концом I в. н.э.), т.к. евангельская тематика в «Исаии пророка Вознесении», хотя и близка к повествованию Евангелия от Матфея (Мф. 27:25, Мф. 27:62–66; 28:11–15, Мф. 28:2, Мф. 28:19 и Мф. 1:18–25), но всё же независима от него.